Лебединая Дорога. Мария Семёнова

прямо – широкоплечий красавец, волчья куртка с живыми стоячими ушами и пастью вокруг лица, у пояса – боевой топор, и видно, что не для красы…

      Бьёрн, сидя в своём седле, держал повод коня Виглафссона. И конь, умница, видать, понимал, что понесёт слепого. Переступал по снегу осторожно, послушно…

      Хельги наклонился напоследок к Звениславке, дотянулся, провёл ладонью по её лбу.

      – Вернусь, – сказал, – подарок привезу…

      Острое писало, сработанное мастером Иллуги, чертило буквицу за буквицей, испещряло гладкую бересту…

      «…А Правда у урман – строгая, – записывала Звениславка. – И во всякой земле своя. Но всюду, как сказывают, есть обычай один. Не смеют эти люди поднять друг на друга руку в день веча. Даже если кто месть мстит за отца или за брата родного. А того ради всякий, на вече собираясь, в знак мира перевязывает ножны ремешком…»

      Вот пошёл пятый день, как проводили Хельги в дорогу. И тут в Сэхейм пожаловали новые гости! И на этот раз – с полуночной стороны.

      Угасал короткий зимний день, да и не день вовсе, так, далёкий свет из-за гор, когда одни за другими перепорхнули прочно застывший фиорд шесть узких и вёртких санок-нарт, зафыркали возле ворот большеглазые рогатые олени! Дома, в Кременце, Звениславка видала лосей и в санной упряжи, и под седлом, но оленей – ни разу. Да и олени здешние были какие-то не такие: дивуйся, кто увидал! И люди сошли с нарт больно уж странные. Все, как один, невысокие, чуть не меньше Звениславки. Но крепкие с виду, чуть-чуть раскосые и с головы до ног в изукрашенном вышивкой оленьем меху… А речь их показалась Звениславке сродни мерянской. Но не совсем.

      Урмане встретили оленных людей, как ближнюю родню. Пригласили в дом, но те не пошли: на вольном воздухе оно привычней. Только заглянули проведать Халльгрима – и наружу. Живо растянули припасенными шестами кожаные палаточки-чумы, разложили костры… Устраивались прямо на просторном дворе, как видно, хозяевам доверяли. А коней рогатых выпрягли и пустили пастись – добывать из-под снега широкими копытами жухлую траву и пёстрых мышей.

      Звениславка поймала за руку Скегги, и тот торопливо рассказал ей, что это приехали из своего Финнмёрка люди племени квеннов. Привезли дань. А привела их старуха охотница по имени Бабушка Лосось!

      Любопытная Звениславка долго ходила между палатками. Благо никто не гнал. Смотрела, как квенны с урманами снимали с нарт моржовые клыки, красную рыбу, птичий пух и меха. То-то будет чем торговать на будущее лето! Богатая дань – за страх такую не соберёшь. Да чтобы сами везли!

      Знать, не одни квенны жили в той полуночной стороне. Был и лютый враг, от которого Халльгрим их защищал. Тут припомнились было какие-то разговоры о давней поездке братьев в Финнмёрк… но вот беда – говорили о том в Сэхейме всегда неохотно, как о деле, принёсшем великую неудачу. И с чего бы такое, дань-то – вон ведь лежит?

      Однако расспрашивать Звениславка всё равно не решилась. Даже Скегги. Что ещё выплывет – может, лучше бы и вовсе не знать…

      На другой день она снова