Лебединая Дорога. Мария Семёнова

его во двор, разрешил постоять немного на вольном воздухе, в бледных солнечных лучах, светивших всё-таки ярче очага.

      Видга показал ему крепкую бревенчатую клеть, стоявшую отдельно:

      – Вон там Вигдис сидит…

      – А не холодно ей? – спросил Халльгрим. И, наверное, как-то странно спросил, потому что сын посмотрел на него с удивлением.

      И ответил:

      – Как раз! Ас-стейнн-ки таскает ей еду, и они разговаривают. Вигдис ей всё рассказывает, какой великий хёвдинг был Рунольв, и Ас-стейнн-ки её слушает. А я сторожу, чтобы эта Рунольвдоттир не выскочила и не убежала!

      Халльгрим подумал о том, что не окажется первым, кто женится на дочери врага… И дал Видге увести себя в дом.

      Женщины поставили пиво для праздника Йоль. Согласно обычаю – на сто сорок горшков! По тому, хорошее ли получится пиво, станут судить о благосклонности богов. А потом запьют им священное мясо коня, которое всегда готовят для жертвенных пиров…

      Вот в такое время, в сырую метельную ночь, и пропала рыжая Вигдис.

      Звениславка и Видга обнаружили это прежде всех других. Тяжёлый засов, запиравший клеть снаружи, был поднят; уж как она ухитрилась с ним справиться, можно было узнать только у неё одной. И вместе с Вигдис пропал серый конь, наследство Рунольва. Следы копыт вели на лёд застывшей бухты и дальше за сваи – могучий конь перескочил через них без большого труда. Когда это увидели, многие припомнили конский топот, и впрямь будто бы послышавшийся в ночи. Хельги, запоздало схватившись, пошёл проверить, на месте ли копьё Гадюка и меч Разлучник, которые он повесил над своей постелью. Он не удивился бы, если бы исчезли и они. Но меч и копьё оказались нетронуты.

      – Рыжая ведьма! – сказал Хельги. – Если бы она сюда забралась, уж точно прирезала бы и Халльгрима, и меня. Умереть спящим!

      Не нашли только нож, который она принесла с собой в Морской Дом. Этот нож Видга воткнул в стену конюшни, возле стойла серого жеребца. Там, должно быть, Вигдис его и взяла…

      Люди шумели, обсуждая случившееся. Халльгрим хёвдинг молча взял лыжи и отправился на лёд – посмотреть, в какую сторону уходили следы. Видга хотел было его остановить, но Халльгрим ему даже не ответил. Метель, притихшая было, поднималась снова, и мокрый снег валил плотной стеной, залепляя глаза. Во главе десятка людей Халльгрим выбрался из бухты и пошёл по следам.

      И довольно скоро следы привели их к большой полынье, из которой валил пар, и ветер нёс его прочь. Снежные хлопья падали в полынью и, набухая, плавали в чёрной воде.

      Полынью обошли, но на другой стороне следов видно не было. Могло быть и так, что их просто замело. Но могло быть и иначе. Халльгрим остановился у кромки льда и велел спустить в полынью якорь на длинной верёвке. Это было сделано, но так и не удалось зацепить ни Вигдис, ни коня. Тогда Халльгриму показалось, что по дну шарили не очень старательно, и он взялся за дело сам.

      – Раны откроются, – сказал ему Видга. Халльгрим промолчал и на этот раз. Никогда он не был особенно разговорчив.

      А