Сквозь седые хребты. Юрий Мартыненко

спирт. А казаки, пока болен командир, были включены в наряд по несению караульной службы на тоннеле.

      – Ну что, брат, где больше выгода? На трассе или в тоннеле? – спросил вечером перед отбоем Ивана Бурова сосед по нарам. Буров не ответил. Удобнее подложив под голову скатку, лежал молча на спине, закрыв глаза.

      – Господь один и знает, где лучше, – суетливо укладываясь рядом, обронил маленький тщедушный человечишка с клоками рыжей щетины на впалых щеках. Суеверно перекрестясь, он, наконец, улегся и продолжил: – Вот ведь господня воля какая… Одним мед, другим – помет.

      – Несправедливая она, – глухо отозвался Буров, – никудышняя, одним словом…

      Человечишку передернуло. Он моментально оказался на боку, спиной к Бурову. Приподняв через минуту всклокоченную голову на тонкой цыплячей шее, зыркнул по сторонам, потянувшись худыми плечами, замер.

      Кивнув на спину рыжего, другой сосед по нарам обратился явно к Бурову:

      – Вот и все так. Каркают, уповая на судьбинушку и ожидая милости. Правда, не зная от кого…

      Буров не ответил. Казалось, он уже дремал. Пристально поглядев на него, сосед глубоко вздохнул и тоже принялся удобнее укладываться на жестких досках.

      – А меня Тимофеем кличут. Брагиным, – как бы, между прочим, произнес он. – А то кайлим целый день рука об руку и не знаем, как звать друг друга.

      Буров открыл глаза. Повернул лицо. Улыбнулся:

      – Спи, Тимофей. Сил надо набираться. С утра опять на тоннель. Буров я. Иван Буров.

      – Ага, – Брагин тоже улыбнулся, показав крупные белые зубы, что было редкостью среди этих людей, которые находились сейчас в казарме.

      Прошло минут пять. Брагин приподнялся на локте:

      – Вот, значит, и познакомились. А? Спросить можно?

      – Валяй.

      – Извиняюсь, из каких ты будешь, Иван?

      – Из политических, – быстро ответил Буров.

      – Так и знал, – выдохнул, смутившись, Брагин.

      – Почему?

      – Не знаю. Чутье, наверное.

      – Ну, давай руку, – Брагин протянул широкую, твердую как камень ладонь.

      Прозвучала команда надзирателя к отбою.

      В чреве тоннеля скрежет и лязг. Глухие удары кувалд по клиньям.

      – Гонят и гонят разбойники, – вполголоса ругался Тимофей, опуская тяжесть колотого камня в тачку. – Торопятся. Должно быть, государю надобно скорее выйти к океану.

      – Аккуратней, Тимофей, – Буров показал глазами на фигуру солдата, истуканом стоявшего чуть поодаль. Сняв варежку, служивый с любопытством ощупывал щербатую поверхность каменной стены. Вероятно, он недавно несет здесь службу. Еще не привык. Внимание охранника привлекли слюдяные прожилки, которые блестящими змейками разбежались по граниту. Кроме того, кругом было великое множество вкраплений белого кварца.

      – Посторонись! – надсадно кричат справа. Мимо проплывает на плечах крепежников длинное ровное бревно. Лаву временно крепили