«Непредсказуемый» Бродский (из цикла «Laterna Magica»). Ася Пекуровская

лагуна. Единственному из сотен эмигрировавших русских поэтов, Бродскому удается поддержать уровень жизни, позволяющий размышлять, путешествовать и если уж злиться, то на мироздание».

      «С 1988-го по 1994 год “географическое расписание” Бродского выглядело приблизительно следующим образом: с конца января – начала февраля до конца мая он жил в Саут-Хедли, штат Массачусетс, где преподавал в колледже Маунт-Холиок. Потом он возвращался в Нью-Йорк, а когда в июне начиналась влажная нью-йоркская жара, он уезжал в Лондон, где обычно проводил месяц. Оттуда он ехал в Швецию – с климатом еще более подходящим для человека с больным сердцем. Проведя здесь один-два месяца, он обычно отправлялся путешествовать по Европе. В Нью-Йорк, где у него был дом, он старался вернуться как можно позже, опять-таки чтобы избежать жары и влаги. Новый год по возможности проводил в Венеции»,[121] – пополняет эту картинку Янгфельдт.

      Конечно, не все в этом «импозантном изгнании» было досугом. Нужно было оправдать ожидания тех, кто такое импозантное изгнание ему обеспечил. Но и эта работа не походила на каторжный труд.

      За первые три года пребывания в Америке Бродский влился в интеллектуальную элиту Нью-Йорка, стал регулярно печататься в «Нью-Йоркском книжном обозрении» (“The New York Review of Books”), «Нью-Йоркере», “Penguin Books”, “Harper&Row” и даже обрел два придворных издательства. Одним из них был глянцевый журнал мод, конечно же “Vogue”, главный редактор которого Алекс Либерман и его жена Татьяна Яковлева стали его щедрыми покровителями. В частности, среди бархата и шелка, гламурных лиц, каблуков, тонких запястьев с часами от Патека Филиппа (Patek Philippe) и парфюмерных запахов в Vogue было напечатано эссе Бродского о Вергилии.

      Вторым, а по важности, вероятно, первым издательством, в котором Бродский печатал все, что выходило по-английски, было издательство “Farrar, Strauss & Giroux”, о котором чуть позже.

      Далее, уже в первый свой год, Бродский около 30 раз выступал, вместе с переводчиком Джорджем Клайном перед студентами американских университетов. Эта цифра с годами лишь растет. Известность порождает награды, награды порождают почетные членства: избрание в Американскую академию наук и искусств (1976) и ряд других академий, участие в Biennale в Венеции (1977), лекции в Кембриджском университете (1978) по рекомендации сэра Исайи Берлина, лекции в Колумбийском университете, звание почетного члена общества Phi Beta Kappa в Гарварде (1980) и почетного доктора Мичиганского университета (1980), премия Мак-Артура и членство в Американской академии в Риме (1981). А венцом всего этого оказалась награда Национальной ассоциации литературных критиков (The National Book Critic Circle’s Award, 1987) за публикацию мемуарного сборника «Меньше единицы» (“Less than One”).

      В тот же год Бродский становится лауреатом «премии имени изобретателя динамита», как назвал высшую награду Бродского Эдик Лимонов.

      Но, может быть, пришло время отказаться от мысли о «психологическом дискомфорте»? Как раз наоборот. Пришло время дать этой мысли философское обоснование. Что ж? Появляется Лев Лосев и находит истоки в «ощущении экзистенциальной виновности

121

Янгфельдт, Б. Op. cit. С. 30.