Небо на ремонте. Геннадий Григорьев

моей квартире

      тихо стало вдруг.

      Сначала я не понял,

      в чем тут дело.

      Мой телик захандрил.

      В нем лампа села,

      которая ответственна на звук.

      Я кулаком по крышке!

      Но в ответ

      ни полсловца…

      Я пыль с экрана вытер.

      Я повертел такую штуку – «гетер —

      один»…

      (Второго почему-то нет.)

      Все без толку! Молчок.

      Вот это ново!

      Я ж к дикторскому голосу привык.

      Но – до свиданья! Без руки и слова.

      Мой старый телик

      проглотил язык.

      По трем программам

      дел невпроворот!

      А у меня затишье…

      Вот непруха!

      И видит око, да вот зуб неймет.

      Хотя при чем тут зуб?

      Не внемлет ухо!

      Не слышу я, как мой родной народ

      решения – выносит,

      вносит – ясность.

      Там все, как рыбы, открывают рот.

      Я полагаю, ратуют за гласность.

      (А может быть, уже наоборот?)

      По всем, по тем программам

      тишина.

      Втихую – и брейк-данс, и авторалли.

      Что? Где? Когда?

      И с кем идет война?

      Пошто митрополита показали?

      По трем программам

      дел невпроворот!

      Но как понять, что в мире поменялось?

      Ведь села лампа у меня.

      И вот

      исчезла гласность.

      Видимость осталась

      О чем сегодня нам поет «Секрет»?

      Кого метелят на хоккейном поле?

      Никто не растолкует.

      Звука нет.

      А видимость есть видимость.

      Не боле.

      Сводя с ума,

      мелькает предо мной

      необъяснимый мир в немых картинках…

      Переключаюсь на канал другой.

      И – тишина.

      И девочки на спинках

      лежащие…

      И ножками – дрыг, дрыг!

      Как все это не в пику, не к моменту!

      Я ж с детства к комментарию привык,

      к суфлированью,

      к аккомпанементу.

      Что митинг

      с транспарантами вверху!

      что «Волга-Волга»

      с титрами по низу?

      Я ж не могу без слова на слуху.

      Я все отдам за реплику, репризу.

      Ни полсловца

      не вытянув из них,

      мне старый телик вырубить осталось…

      Но в это время,

      к счастью, начиналась

      программа «Время»

      для глухонемых.

      И понял я,

      как наша жизнь проста,

      перед экраном опускаясь в кресло.

      Там все вставало на свои места,

      как бы в театре

      мимики и жеста.

      Я понимал:

      Идет…

      Борьба…

      За мир…

      Хоть мир…

      Еще таит в себе…

      Опасность…

      Я понимал!

      Растет…

      Число…

      Квартир…

      Вот пальцем ткнули в рот.

      Ага! Про гласность!

      Завоеваний…

      Мы…

      Не отдадим…

      Проценты…

      Подобьем…

      Ударим…

      Суммой…

      Вот