Небо на ремонте. Геннадий Григорьев

ответишь нам за все

      головой».

      Сняли голову

      седьмой голове.

      Покатилась голова по траве…

      А на месте той седьмой головы

      голова уже другой

      головы.

      У Горыныча голов —

      семь!

      Он довериться готов

      всем!

      Каждый вечер

      за огромным столом

      заседают они все —

      всемером!

      1972

      Сарай

      Ах, какие были славные разборки:

      во дворе под бабий визг и песий лай,

      будоража наши сонные задворки,

      дядя Миша перестраивал сарай.

      Он по лесенке, по лесенке – все выше…

      А в глазах такая вера и порыв!

      С изумленьем обсуждали дядю Мишу

      зазаборные усадьбы и дворы.

      «Перестрою!» – он сказал. И перестроит.

      Дядя Миша не бросал на ветер слов.

      Слой за слоем отдирал он рубероид —

      что-то около семидесяти слоев.

      Он прямым и задушевным разговором

      завоевывал дворовую толпу,

      подковыривая гвозди гвоздодером,

      поддевая монтировкою скобу.

      Сверху вниз летели гайки, шпингалеты…

      Как бы дядя Миша сам не рухнул вниз!

      Снизу вверх летели разные советы…

      В общем, цвел кругом махровый плюрализм.

      Во дворе у нас, на полном на серьезе,

      дядя Миша перестраивал сарай.

      Дядя Боря, разойдясь, пригнал бульдозер.

      Дед Егор ему как рявкнет: «Не замай!»

      Дело сложное, к чему такие гонки?

      И не каждому такое по уму…

      Мы с Витьком глушили водку чуть в сторонке,

      с интересом наблюдая, что к чему.

      Вдруг стропила как пошли, просели – эх, мать!

      Неужели план работ не разъяснен?

      «Дядя Миша! Ты позволь, мы эту рухлядь

      в четверть часа топорами разнесем!

      Эй, ребята, кто ловчей и с топорами,

      разомнемся, пощекочем монолит!»

      Дядя Миша говорит: «Не трожь фундамент,

      он еще четыре века простоит».

      Мы б снесли все до основ, как говорится.

      И построили бы сауну… сераль…

      На худой конец, хотя бы психбольницу.

      Дядя Миша перестраивал сарай…

      Мы с дружком сидим по-тихому, бухаем…

      В этом ихнем деле наше дело – край.

      Все равно сарай останется сараем,

      как он там ни перестраивай сарай.

      1988

      «Я не знаю, куда это делось…»

      Я не знаю, куда это делось…

      Я имею в виду державу,

      что огнем выжигала ересь

      и мечом добывала славу.

      Меж великих морей лежала,

      богатырских детей рожала,

      перед ворогом не дрожала.

      Ах, какая была держава…

      Пол-Европы зерном кормила.

      Воевала моря и страны.

      И держали ее кормила

      венценосные капитаны.

      И столы ломились от яства,

      ибо щедро земля дарила.

      И была у пастыря паства.

      И была у державы сила.

      И совсем не народным стоном

      (это наглые оговоры)

      золотым