Трущобы Петербурга. Константин Туманов

передней раздался звонок.

      – Кто бы это мог быть? – соображала хозяйка. – Ступай, Маша, отвори.

      Марья быстро вытерла руки, спустила засученные рукава и побежала в переднюю.

      Через минуту оттуда послышалось восклицание:

      – А, это ты, Марьюшка, – говорил женский голос. – Какая же ты хорошенькая сегодня.

      – Ах, полноте вам…

      – Барыня-то дома?

      – Она тут, на куфне. Пожалуйте…

      – Да куда ты, глупая, их зовешь? – откликнулась хозяйка. – Проси в гостиную.

      – Нет-нет, Екатерина Семеновна, я к вам на минуту. Только на два слова. Здравствуйте…

      В кухню вошла высокая и красивая дама и протянула руку хозяйке.

      – Представьте себе, сколько эти праздники нам приносят хлопот, ужас.

      – Что же делать, Олимпиада Павловна, это веками уже положенный обычай!

      – Знаете, зачем я к вам сейчас зашла? – спросила Ковалева.

      – Пока нет.

      – Хочу отнять у вас Машу.

      – Отнять у меня? – засмеялась Екатерина Семеновна. – Нет, на этот раз я не могу уступить вам ее, потому что она заменяет сегодня горничную, которую я отпустила со двора. У нас ведь будут гости.

      – Ах, как жаль! – воскликнула Ковалева. – Ну что ж делать, можно будет рассчитывать на нее завтра?

      – А это уже будет зависеть от нее, – кивнула хозяйка на Машу. – Она вполне свободна располагать собою.

      – А как я могу быть вам полезной? – спросила дворничиха.

      – Куча дела, миленькая, ты уж помоги, пожалуйста. Понятно, я заплачу. Так придешь?

      – Не знаю, как барыня.

      – Ну, вы, я вижу, начали сваливать друг на друга, – улыбнулась Ковалева.

      – Хорошо-с, я пойду, – согласилась Марья.

      Ковалева распростилась и ушла.

      Она вернулась в свою квартиру, где вся ее «семья» была в сборе.

      Там были, кроме самого хозяина, Григория Михайловича Ковалева, и «рыбинский купец» Тимофей Ковалев, и «Иринарх Телегин» или Ланцов, который еще недавно перед этим скрывался здесь как беглый арестант.

      Все сидели за столом непраздно, потому что весь стол был заставлен всевозможными выпивками и закусками, и сидевшие были значительно в праздничном настроении.

      – Ну что, какова твоя миссия? – спросил Ланцов, когда Олимпиада вошла в столовую.

      – Завтра придет твоя краля, – ответила она, сбрасывая с себя платок. – Ну, наливайте мне вашей шампани, ну хоть из этого графинчика!

      – Мы все по очереди будем ухаживать за нею… – сказал Тимофей, наливая своей «супруге» чайный стакан очищенной.

      Олимпиада выпила залпом и даже не поморщилась. Ткнув вилкой в кусочек селедки и отправив его в рот, она сказала:

      – Ухаживать за нею! Это легко только подумать, а не сказать: подобные женщины, как эта деревенщина, совсем не понимают той пользы, которую они могли бы извлечь из своей здоровой красоты, которою одарила их природа. Рабская покорность своим мужьям и собачья верность, вот их и правила! Покорная под мужниным кулаком или, еще чаще,