Желанная беременность. Юлия Рябинина

дышать. Хотя для чего – не знаю. Сейчас во мне, скорее всего, говорят инстинкты самосохранения, так как я в здравом уме и при памяти. Вспомнилось, как четыре часа назад, когда мне, наконец, развязали руки, медсестра с ярко-розовыми губами сказала, что я грозилась убить не только себя, но тех, кто подойдет ко мне близко, прижимая к шее острые зубчики вилки. Откуда она оказалась у меня, не могу даже представить. Пришлось применять ко мне кардинальные меры, а какие – она не сказала.

      Кровотечение остановили с помощью уколов, а для обуздания агрессивной меня ввели лошадиную дозу успокоительного – теперь ведь для этого нет никаких противопоказаний.

      – Ааааа! – снова вырывается из горла, когда меня скручивает пополам очередная схватка.

      – Орлова, считай секунды, – медсестра выглянула из-за стойки, – хотя давай в родовую.

      Несмотря на полноту, медсестра с ловкостью пантеры вытекла из-за стола и, подталкивая меня по длинному коридору вперед, шла следом.

      – Катерина, выйди, протри полы, – заглянула она в сестринскую, а я в этот момент посмотрела на пол. Под ногами мокро. Коричневая лужа растекалась и с каждой секундой все больше и больше.

      – Да что же ты такая невезучая, Орлова? – сетовала женщина, идя за мной.

      – Все в руках божьих, – безэмоциональный голос царапнул мой слух, и только спустя секунду поняла, что это сказала я.

      – Ты права, деточка, значит Господь так решил. Может, и не надо тебе пока ребеночка рожать. Может, это и к лучшему.

      К лучшему?! Это слово, будто вязкий сироп, обволокло мое сознание, и я даже поверила в то, что это на самом деле правда, что все делается к лучшему. Шаркая мокрыми подошвами тапочек по полу, мы наконец-то дошли куда надо. То ли у меня схватки прекратились, то ли я смирилась с тем, что больше не беременна – не поймешь, но когда я зашла в родильную палату, из меня что-то выскочило и плюхнулось под ноги на пол.

      Опустила глаза. И зашлась в немом крике. А потом меня изнутри разорвала боль. И накрыло темнотой. Не вижу ничего, но это не так уже и важно. Важно лишь то, что я держу на руках тельце сыночка Валерочки, трогаю его личико. Кожица у него такая мягкая и гладкая, что сравниться ни с чем не может.

      – Да-а, с этой девкой проблем не оберешься, – слышу сквозь вату в ушах далекие голоса, – давай, Люся, раз, два …

      Парю в невесомости пару секунд, а потом чувствую, как меня кладут на что-то твердое.

      – Хорошо хоть тощая и легкая – не надрываться…

      – Дамы, вы что-то заболтались. Фамилия пациентки?

      – Дык Орлова это, – говорит одна из женщин.

      – Орлова, хорошая фамилия. Видимо, высоко летает, а, Орлова?

      Мои щеки обжигает пощечина, и следом в нос бьет резкий запах нашатыря.

      – М-м-м, – отворачиваю голову от едкого запаха.

      – Сейчас наркоз будем вводить, ничего не бойся, заснешь ненадолго, слышишь меня?

      – М-м-м, – снова мычу – в горле все пересохло, сказать ничего не могу.

      – Замечательно. Открыть глаза можешь? – вопрос точно адресован мне.

      Мне приходиться приложить немало усилий, но в итоге я справляюсь