Голос Жизни. Александр Валерьевич Волков

жалко меня, и врач покачал головой, поставив мне укол успокоительного, когда один из вояк закатил мне рукав.

      Спустя ровно минуту мне вдруг стало все равно. Сердце успокоилось, дыхание стало мерным и ровным. Успокоительное остудило мой эмоциональны пыл, как огнетушитель. Мысли будто заморозило и медленно сдуло тихим ветром в безмятежный океан безразличия. За окном безличные серые облака, укрывали равнодушную мокрую землю, и все это казалось мне настолько ненужным и бесполезным, что даже смотреть туда перехотелось. Мне вообще все перехотелось. Плевать. Я решила, что они могли делать со мной, что им вздумается.

      Хуже уже быть точно не могло.

      – Видно она помешалась, после того как ударилась, – сочувствующе произнес врач, глядя на меня с тенью сожаления на лице, будто на душевнобольную. – Жалко. Такая красивая девочка.

      – Точно что, – поддакнул Бугай, на всякий случай оставшийся рядом вместе с подручными.

      Вертолет иногда с грохотом потряхивало на воздушных ямах, за бортом слышался пусть гулкий, но убаюкивающий свист несущих лопастей, пилот с кем-то о чем-то переговаривался по рации: сквозь шум до меня доносились обрывки речи: «223…. Госпиталь Соулса…. Транспортируем пострадавшую…. Местная». Что он нес? Какая местная? Я в Соулсе никогда и не жила.

      И летать ненавидела, кстати. Очень ненавидела. Боялась. А теперь…. Теперь шум вертолета, легкая тряска, тихое мурлыкание голосов диспетчеров в наушниках пилотов убаюкивали меня, словно колыбельная. И носилки вдруг стали такими удобными и мягкими, будто бы я лежала в пушистой перине. Тяжелеющие веки наползали на глаза, сон и усталость брали свое, и я, не выдержав, отключилась.

      Мне снилось, что я пела на огромной сцене перед десятками тысяч зрителей, и была одета в роскошное серебристое платье от «Versace» с разрезом до бедра, и, будто бы реально отлитое из серебра, оно ловило яркие отблески прожекторов. Я расхаживала по сцене на высоких каблуках драгоценных босоножек «Princess Constellation», блестевших на моих стопах блеском самых настоящих бриллиантов, и ритмично пританцовывала в такт обалденному пению и цепляющей музыке. Стоил мой прикид таких баснословных денег, что можно было спокойно купить небольшой особняк: у меня от таких мыслей чуть крыша не поехала. Что-то похожее носила знаменитая певица Бейонсе во время своих головокружительных выступлений, которые я обожала.

      Я не была поклонницей дорогих тряпок, на самом деле, и никогда не поклонялась одежде, как избалованные богатые дети, но черт, для такого вечера я бы не постеснялась нарядиться, как следует. Я прекрасно пела, звонкими и пронизывающими фразами заставляя слушателей в зале восхищаться, оглушительно кричать от восторга, подпевать мне. На мне сошлись лучи прожекторов, я была в центре внимания, была звездой, на меня глядели с благоговением. Красота моего голоса даже меня саму поражала: по спине бежали целые стаи мурашек, а на сильных моментах припева, звучавших так же восхитительно, как и тенорные крики Фредди Меркьюри, мне