Керины сказки. Кирилл Ситников

не я.

      – Мужик, ты… Это же не для ёлок стрела, это… Ой-ё-ёёёёёёй…

      – Да чо ой-ёй-ёй-то, гражданин?

      – Я тебе не завидую. – Честно ответил кудрявый. – Ой, писанины-то будет…

      Пузан о чём-то задумался и медленно растворился в воздухе. Гаврилов списал произошедшее на ветер с химкомбината и продолжил тернистый путь домой. Где, свернувшись вокруг торчащей диванной пружины, оздоровительно проспал до понедельника.

      Он не знал, что в это время где-то высоко сверху купидон Шепелев написал сухой отчёт, витиеватую объяснительную и до утра корыстно пьянствовал с зав стреловым складом, чтобы списать утерянную стрелу как пристрелочную.

      С утра Гаврилов выпил три чашки бодрящей воды, умылся холодным кофе и с ненавистью устремился в пасть рабочего дня. Выйдя из подъезда, он сразу почувствовал что-то не то. В привычной картинке перед глазами явно было что-то лишнее.

      Определённо, это была ёлка. И не просто ёлка, а ёлка из леса, в которую Гаврилов попал накануне. Он её сразу узнал – такое страходерево еще поискать: жиденькие иглы, верхушка набок, ствол как змеевик. И ещё какие-то аляповатые шишки, комично торчащие во все стороны. В ней бы не поселилась ни одна приличная белка. Откуда она тут взялась, Гаврилов не имел ни малейшего понятия. Ёлка помахала ему корявой лапой. Списав всё на ретроградный Меркурий, Гаврилов ушёл на работу, чтобы втихаря порыбачить онлайн.

      Вечером, возвращаясь с полным садком цифровых карасей, Гаврилов вновь обнаружил ёлку у подъезда. Взмах её лапы был объяснён распоясавшимися магнитными бурями. Гаврилов уснул навстречу вторнику.

      Ёлка и не думала стоять смирно, как это положено всем адекватным деревьям. Каждое утро и каждый вечер она приветственно махала Гаврилову лапой, и у того в конце концов закончились логические объяснения. Кроме одного.

      Гаврилов нравился ёлке.

      Это ему даже льстило. Гаврилов не нравился никому, кроме матери и соседа Зданюка (что магическим образом совпадало с авансом Гаврилова). С другой стороны, Гаврилов немного не так представлял себе почитающий его объект. Это было нечто, напоминающее молодую Кэтрин Зету Джонс с грудью Сельмы Хайек и кулинарными способностями Валюхи из «Сватов». Пародия на лесную красавицу всеми этими качествами, увы, не обладала. С третьей же стороны Гаврилов был реалистом. Он понимал, что выбирать ему не суждено. А если выберут его, то скорее всего это произойдёт либо в измененном сознании, либо под девизом «Мне уже пятьдесят семь, а я до сих пор одна». Гаврилов твёрдо решил быть галантным, хотя бы из чувства благодарности. Однажды вечером он помахал ёлке в ответ.

      И тут произошло действительно странное. Откуда ни возьмись появились бабочки. Очень много больших, красивых бабочек. Разноцветным вихрем они носились вокруг нескладного ёлочного ствола, яркими крылышками едва касаясь коры и иголок. Гаврилов всё свалил на провал программы районной дезинсекции и ушёл домой.

      А утром ёлки уже не было. Лишь дыра в земле. «Ясно. – Подумал взгрустнувший Гаврилов. –