Ты за это заплатишь. Джеймс Хедли Чейз

спешно опустил руку и взглянул на Херрика.

      – Бедняга, – сказал он. Могу поклясться, на глазах у него блеснули слезы. – Он был достойным, честным соперником, какая огромная утрата для городской администрации.

      – Оставьте это для газет, – посоветовал я.

      Все мы торчали там, словно толпа болванов, когда мисс Уандерли села и снова начала визжать.

      7

      Киллеано оказался чертовски хорошим организатором.

      – Мы будем справедливы к Кейну, – проговорил он, ударяя кулаком по спинке стула. – Я понимаю, что все складывается не в его пользу, однако он мой гость, и я прослежу, чтобы к нему отнеслись со снисхождением.

      Флаггерти выругался себе под нос, но боссом был Киллеано.

      – И зачем это? – пожимая плечами, спросил Флаггерти. – К чему впустую тратить время? Я хочу, чтобы этот парень отправился в управление на допрос.

      – Мы не знаем, виновен ли он, – рявкнул Киллеано, – и я не дам его арестовать, пока не буду знать наверняка, что вам есть что ему предъявить. Мы допросим его здесь.

      – Дружище, – произнес я.

      Он даже не взглянул в мою сторону.

      – Пусть эта женщина замолчит, – продолжал он, указывая на мисс Уандерли, которая сидела в сторонке, рыдая в носовой платок гостиничного копа. – Я не хочу, чтобы она раскрывала рот раньше, чем мы выслушаем остальных свидетелей.

      Я курил и смотрел в окно, пока Киллеано орал в телефон, обо всем договариваясь. Наконец он устроил все так, как ему хотелось, и мы начали. Ночной портье, гостиничный коп, лифтер, Сператца и бармен из казино приехали и выстроились в очередь в коридоре. Всем им было приказано ждать.

      Мисс Уандерли велели одеться. Ее увели в ванную под конвоем толстой женщины в черной униформе, спешно вызванной из местной тюрьмы, чтобы присматривать за ней.

      Появились два крутых копа, которые встали за спинкой моего стула, делая вид, что вовсе не собираются пристукнуть меня при малейшей попытке покинуть собрание. Еще были Флаггерти, два фараона в штатском, фотограф и доктор. И стенографист, маленький человечек с выпученными глазами, который сидел в уголке и строчил так, словно не моя жизнь, а его собственная зависела от того, сумеет ли он все записать. Ну, еще присутствовал я и, конечно же, дружище Киллеано.

      – Хорошо, – сказал Киллеано. – Приступим.

      Флаггерти едва из кожи вон не лез, чтобы впиться в меня когтями. Он стоял передо мной, выпятив челюсть и злобно зыркая бусинками глаз.

      – Ваше имя Честер Кейн? – вопросил он, как будто не знал.

      – Да, – ответил я, – а вы лейтенант Флаггерти, человек, у которого нет друзей, чтобы представить его.

      Киллеано подскочил:

      – Слушайте, Кейн, дело-то серьезное. Может, обойдемся без шуточек?

      – Я козел отпущения, – произнес я, улыбаясь ему. – Какая вам разница, как я себя веду?

      – Ну, никакой пользы вам от этого не будет, – пробормотал Киллеано, но затих.

      Флаггерти нетерпеливо вышагивал по комнате, и как только