Во дни усобиц. Олег Яковлев

не захочет твоей крови. Сядешь в Муроме или в Рязани. Великий князь не обидит тебя.

      – Он правильно, мудро говорит, – подхватила Сельга.

      – Замолчи, презренный трус! – не сдержавшись, заорал Роман.

      Отстранив девушку, он выхватил плеть и с яростью полоснул ею Авраамку по лицу.

      Молодой грек, закрывая ладонью окровавленную щёку, бросился прочь, стеная от невыносимой боли и обиды. Надо же, советовал, хотел как лучше, был верен Роману во всём, старался исполнять все его прихоти, и вот: получил награду!

      Не разбирая дороги, бежал Авраамка, приподняв полы долгой грубой свиты, прямо через поле, спотыкаясь о кочки, раня руки об острые стебли травы.

      Наконец, устав, он сел, прислонился спиной к каменному истукану на кургане и горько разрыдался.

      Тем временем Роман, багровый от гнева, мчался на коне через Сулу. Сельга спешила за ним, крича вослед:

      – Не нада! Не езди! Стой! Тебя убьют!

      Конь вынес всадника в половецкий стан. Спрыгнув наземь возле ханского шатра, Роман оттолкнул стражника и отдёрнул войлочную занавесь.

      – Садись, каназ, – доброжелательно улыбаясь, сказал Осулук. – Давно жду тебя.

      – Ты сидишь здесь, а киевские рати выстроились уже на том брегу! Пора идти в бой, хан! Ведь ты клялся помочь мне! – крикнул в ярости Роман.

      Он отказался сесть и стоял перед ханом, красивый, гордый, широкоплечий, охваченный безудержным гневом.

      Осулук спокойно отхлебнул из золотой чаши кумыс.

      – Ты нехорошо поступил, каназ. Ты обманул меня. Зачем ты проводишь ночи с Сельгой? Ты не платил за неё калым, не говорил с её отцом. Она – не твоя!

      – Не о Сельге пришёл говорить! Потом, после с ней разберёмся!

      – Мы взяли с каназом Всеволодом мир. Много золота дал каназ.

      – Что?! Как смел ты, хан?! – вне себя от злобы, заорал Роман.

      Он вырвал из отделанных серебром ножен харалужный меч, замахнулся на Осулука, но в тот же миг один из ханских телохранителей, застывших у входа, кривой саблей рассёк ему голову. Обливаясь кровью, Роман упал на хорезмийский дорогой ковёр.

      – Уберите отсюда эту собаку! – приказал своим слугам Осулук. – Выбросьте его в поле, пусть голодные волки и птицы жрут его!

      Он презрительно усмехнулся, глядя на красивое мёртвое лицо Романа, по которому густо сочилась кровь.

      – Горячий был батыр! – вздохнул кто-то из телохранителей.

      За занавесью закричала, забилась в рыданиях обезумевшая от горя Сельга.

      Глава 19. Сардониксовый орёл

      Выложенный из красного кирпича большой дом со стрельчатыми окнами и круглыми башенками, устремлёнными в голубой небесный простор, окружала высокая каменная ограда. Отделанные мрамором провозные ворота украшал затейливый меандр[115], слева и справа от них тянулась кружевная чугунная решётка, к крутому крыльцу вела дорожка из гранитных плит.

      Авраамка несмело потоптался под окном и вопросительно оглянулся на усатого стража.

      – Княгиня

115

Меандр – узор в виде ломаной линии.