Лунный кот. Георгий Панкратов

– ну а что? Я серьезно. Вот, только так и можно здесь стать креативным человеком. Но подумал: я не честный, я не креативный. Я – серый, я, в конце концов, рабочий. А что? Чем не протест, во времена, когда все ненавидят и презирают рабочих, заявить, бросить им: да, я рабочий. Учитель ведь рабочая профессия. Интеллигенция забивает гвозди в яйца. Интеллигенция в костюмах хомячков ходит. Какое отношение я имею к интеллигенции? Да никакого. Гори она огнем, эта интеллигенция.

      И, конечно, нужно уезжать. Ведь этот город рабочих не любит. А стране они знаешь как нужны! А что ты видишь в нем? Чего хочешь? Эх, бросила бы тыьжюдбьлолр паб 54

      Ждлорпав,9* писать свои весточки и отправилась сюда, ко мне. Здесь хорошо! Я обещаю тебе, здесь все будет хорошо.

      Но так и вижу, как ты смеешься: сколько людей рвутся в этот огромный город, делают все, на что только хватает сил, чтобы попасть сюда, зацепиться хоть за окраину, хоть за съемный угол в коридоре, хоть за конечную станцию пригородной электрички, а он уже родился в нем и бежит отсюда. Чудак-человек. Но не я один бегу. Ты же читаешь, как и я, все эти ленты. Ты видишь, что происходит такое, что хочется бежать безоглядно, закрыв руками уши.

      Все эти «новые умные», со своей стильной небритостью, велосипедами, гаджетами, непременными разноцветными кедами на босу ногу и презрением к алкоголю едут на острова, в экзотические государства, лежат там под пальмами и пишут свои гневные заметки про кровавые репрессии на родине. Хоть бы они все уехали, что ли, – чуточку легче бы стало дышать. А я туда не поеду. Что я там не видел? Я всю жизнь читал Достоевского и Максима Горького. А от них не уедешь. Весь мой дауншифтинг – здесь, на автобусных конечных в незнакомом городе, в тишине чужого часового пояса. Россия – единственная страна в мире для меня, ничего другого у меня нет.

      Здесь еще чувствую, как мое сердце бьется, и здесь у меня пока получается надеяться.

      Жаль, я не очень люблю детей, тем более новых, да и людей вообще. Но я люблю литературу, и эта любовь помогает мне учить их. Я просто не знаю, куда себя деть еще – с этой своей литературой. Кем еще работать? Так думал и раньше: на кого еще учиться? Что же я буду думать дальше…

      Прости, что делюсь всеми этими печалями. Кто, как не ты, поймет их? А не поймет, так хотя бы прочтет и ответит. Например, что ничего не поняла. Я рад любому твоему ответу. Я привязался к тебе так, как некоторые говорят «привязался к жизни». Не понимаю смысла этого выражения. Как можно привязаться к жизни? Бред -какой-то. Пока ты живешь, ты и так привязан к ней, ты рождаешься привязанным к жизни. Что же представляют собой те, кто «не привязан»? Но когда получаю конверт с новой весточкой от тебя, я, кажется, начинаю понимать значение этих слов, которое не объяснить другими. Твои письма привязывают меня к жизни, ты привязываешь меня к ней. Только помни, что у меня теперь новый адрес, прошу тебя.

      Ах да, забыл: напротив моего дома стоит церковь. Каждое утро здесь бьют колокола, так что жить я буду в какой-то степени как у Христа за пазухой. Встану, помолюсь, выпью кофе. И на работу. Я пока