Рюрик. Анна Козлова

взбудораженная женщина, представлявшая поисковый отряд. Она заверила директора, что отряд в составе двенадцати человек готов выехать на помощь. Директор поблагодарил женщину за отзывчивость, хотел сказать, что полиция уже в интернате, что он никак не может дозвониться до законного представителя Марты, но женщина не дала ему пикнуть, решительно перейдя в наступление.

      – То есть вы не хотите, чтобы мы начинали поиски? – уточнила она.

      – Что вы!.. – начал было директор.

      – Два месяца назад пропал мальчик недалеко от Хотькова. Нас вызвали только на второй день, а на третий мы нашли тело.

      – Но… – сделал вторую попытку директор.

      – Вы в курсе, что с каждым часом шанс найти ребенка живым уменьшается? – грустно спросила женщина.

      Слова ее совершенно не вязались с мирной, словно образовательной, интонацией. Директор ощущал себя так, будто не беседовал по телефону, а умер, оторвался от тела и встретился под облаками с чинным пожилым ангелом, который взирает на него с тем же презрением, с каким пару тысяч лет назад взирал на людишек, ничего не сделавших, чтобы предотвратить распятие.

      – Конечно, я понимаю, – промямлил директор, – но девочке семнадцать лет, и…

      – И она не ребенок? Вы это хотели сказать? Что ж, – голос женщины стал почти ласковым, – быть может, это будет вам утешением, когда в лесу найдут ее труп…

      Тем временем в кабинете биологии Любу Красилову допрашивал следователь из Мытищ. Перед началом допроса, пока следователь раскладывал протоколы и искал ручку, Люба успела сделать селфи, которое немедленно выложила в сеть с подписью Game over!

      Следователь в третий раз попросил Любу осознать, что все может быть очень серьезно. Попросил ее не врать.

      – Я правда не знаю, куда она делась! Правда! – заверила его Люба.

      – Давай подумаем вместе. У нее был парень? Может быть, она сбежала с ним?

      Люба решительно замотала головой:

      – Нет, у нее не было никакого парня…

      – Друзья? – не сдавался следователь.

      – Кроме меня она только с Яшей общалась. Но он в Лондоне.

      – В Лондоне… – повторил следователь.

      Люба кивнула. Ее уже немного раздражал этот скучный разговор. Пока она ждала следователя и красилась в ванной, ей рисовалось, как в интернат “Полигистор” прибывает молодой мускулистый полицейский (он будет без формы, в рубашке от “Лакост”, потому что у него богатые родители), и, увидев Любу, он засмущается, а она сексуально расплачется, и он засмущается еще сильнее и сильнее, пока воздух в кабинете биологии не обретет плотность тротила и невидимый взрыв не вынесет этого красавца вон, сотряся коридор, да и все здание. Но вскоре он вернется и снова примется допрашивать Любу или даже вызывет ее в мытищинский полицейский участок, и в конце концов они трахнутся на столе, откуда он сметет на пол резиновые дубинки и наручники…

      Но пришел какой-то старый, жирный дурак, в голубой форменной рубашке, промокшей от пота в подмышках и на спине.

      – Домой она не могла поехать? – спросил старый дурак.

      – Нет, –