Рюрик. Анна Козлова

часов раньше.

      Марту отделяли от Переславля-Залесского сто сорок километров к тому моменту, когда ее отсутствие обнаружили в интернате “Полигистор”. Соседка Марты по комнате, Люба Красилова, утверждала, что ничего не знает, но ей никто не верил. Даже когда Люба открыла шкаф и поняла, что ее сарафан с открытой спиной исчез, и принялась орать.

      Любе грозили полицией, которая быстренько выведет ее на чистую воду и заставит рассказать, куда делась Марта. Не то чтобы Люба была сильно против того, чтобы кривляться перед следователем вместо подготовки к выпускным экзаменам, вовсе нет, полицию она как раз ждала с нетерпением. Но ей хотелось как-то закрепить свои позиции, доказать, что она не соучастница, а, напротив, жертва (у нее украли сарафан), поэтому Люба нашла в айфоне наиболее безобидную фотографию Марты и разместила в социальной сети, сопроводив текстом:

      Моя лучшая подружка сегодня пропала… Я думаю, ее похитили, но мне никто не верит, все говорят, что я специально все вру, потому что прикрываю ее. А я ничего не знаю! Дело еще в том, что из нашей комнаты в интернате пропали многие вещи… Не знаю, что мне делать! Пожалуйста! Помогите найти Марту!

      Не подозревающая о собственном “похищении” Марта и ее новый друг остановились в Глебовском возле открытого кафе с пластиковыми столами под тентом и наконец познакомились.

      – Михаил. – Он протянул Марте руку.

      Она пожала ее:

      – Марта.

      – Хочешь есть, Марта?

      – Не откажусь.

      Михаил, ухмыльнувшись, направился к ларьку, где готовилась еда. Марта отлично понимала, что вся эта история парадоксальным образом добавляет ему веры в себя. Она не знала, почему мужчинам, для того чтобы в себя поверить, нужно непременно повесить на шею кого-то неспособного к самостоятельной жизни, но, на ее взгляд, глупо было этим не воспользоваться. Она уселась за пластиковый стол и закурила последнюю “Мальборо”. Через пару минут Михаил принес два стаканчика с кофе.

      Кофе, нужно сказать, оказался вполне терпимый.

      – Ты же раньше не ездила на мотоцикле, – словно пытаясь подловить Марту, заметил Михаил.

      Она вздохнула.

      – Ездила. Просто очень давно.

      Он улыбнулся. Его доброжелательное недоверие походило на пресное тесто для пирога по рецепту “кризис среднего возраста”, и он будто приглашал ее всыпать специй.

      – Вообще-то мне очень нравятся мотоциклы, – сообщила Марта. – Всегда хотела научиться водить. Это очень сложно?

      – Да нет. – Он вынул из кармана пачку “Кэмел” и тоже закурил.

      Некоторое время они молчали.

      Из ларька выбралась внушительной комплекции, но угодливая в жестах тетка с подносом и заспешила к ним.

      – Шашлычок! – объявила она, ловко снимая с подноса пластиковые тарелки. – Салатик! Хлебушек! Пожалуйста!

      – Спасибо, – сказала Марта.

      Михаил смотрел, как она ест. Когда с шашлыком было покончено, он поделился мыслью, что, по его наблюдениям, женщины едят