Искусство действовать на душу. Традиционная китайская проза. Сборник

он уже зябнет. Представьте ж, что чрево голодное пищи своей не имеет, что кожа иззябшая не получает одежды. Тогда даже самая нежная мать не сможет сынка своего обеспечить. Как сможет тогда властительный князь народ свой считать своим? Разумный властитель, он знает, что это именно так. Поэтому он и старается, чтобы народ прилежал к земледелью и туту. Он снижает поборы и подать, расширяет запасы и скопы. Все это для того, чтоб наполнить амбары, сараи на случай и засух. Поэтому народ ему возможно взять в свое влиянье. Народ – это то, что верховным пасется, как стадо. Стремится он к выгоде так же, как воды, идущие вниз, во всех направленьях, не разбираясь.

      Заметим, что жемчуг, и яшма, и золото, и серебро голодным не может их есть, а зябнущий их не наденет, а между тем люди ими все дорожат. Объяснить это надо лишь тем, что в ходу они только у высших.

      Ведь какая ж это вещь! Легкая и мелкая, легко ее запрятать. В ладони помещается вполне, и можно с ней вокруг Страны среди морей объехать и не бояться с ней ни голода, ни холода. Она заставит служащего князю легко показать свою спину властителю. Народ же легко будет прочь уходить из деревни. Воров и грабителей есть чем привлечь, беглец-дезертир получит легкий достаток. Просо и рис, холст, шелк рождаются в нашей земле, растут в свое время, с земли собирает их сила людей; не могут они в один день быть готовы. Тяжесть в несколько даней-«камней» – их средний человек не одолеет; воспользоваться этим подлецу не так удобно. Но если хоть на день нельзя достать их, то голод и холод сейчас же настанут. Вот почему разумный государь на первом месте чтит все пять хлебов и ни во что не ценит золото и яшму.

      Возьмем теперь крестьянскую семью в пять едоков. Из них не меньше двух в повинности идут. Они сумеют запахать всего лишь сотню му. Сбор с этой сотни му не будет больше ста «камней». Весной крестьянину пахать, летом полоть, осенью жать, а зимой сохранять, рубить топором валежник, дрова, ходить по делам в управленье узда, давать на повинность людей. Весной ему некуда деться от ветра и пыли, а летом ему тоже некуда деться от знойной жары; ему осенью некуда деться от хмурой погоды, дождей; зимою же некуда деться от стужи, жестоких морозов. Итак, средь этих времен года нет дня, чтоб он мог отдохнуть. Да к этому еще прибавить надо свои дела: то провожает он, то он встречает, то плачет вместе с кем-нибудь, хоронит, то навестить идет больного. Или берет он сироту, или растит свой молодняк, и все такое включено в его же времяпрепровожденье. Вот так страдает наш бедняк. А тут прибавятся еще на его голову напасти потопов разных и засух, свирепые наскоки от властей, жестокие терзания от них; и тут же все несвоевременные подати, поборы; приказ поутру, вечером – отмена. Когда есть что ему продать, он продает за полцены; коль нечего ему продать, тогда займет под увеличенный процент. И вот тогда бывает так, что он продаст свои поля, свой дом, своих детей и внуков – все для того, чтобы уплатить свои долги. А между тем вот вам купцы: те, кто из них побольше, покрупней, те деньги копят, в рост дают под очень крупные проценты; а те, кто меньше и слабее, сидят рядком, торгуют всем. У них