Двуликие. Клетка для наследника. Ника Соболева

тело не вызывает такой реакции, как у вас, у людей. Извини. Мне переодеваться в ванной?

      И пока Мирра, вымученно улыбаясь и уверяя, что ничего страшного, она просто от неожиданности, я рассматривала Рональдин, которая и не подумала прикрыться во время этого диалога.

      Да… у матушки Розы она стала бы звездой. Грудь у неё была большая, двумя аккуратными такими шариками, увенчанными небольшими, словно нетронутыми сосками. Как две розовые ягодки. И кожа… на руках, ногах и животе – белая, молочная, гладкая. А внизу живота – треугольник золотых, как и на голове, волос.

      Рональдин была пухленькой, но её это нисколько не портило, даже наоборот.

      Заметив мой взгляд, она улыбнулась, подмигнула и спросила, уже натягивая на своё великолепное тело ночнушку:

      – Ну и сколько бы за меня дали в заведении матушки Розы?

      – Не меньше пяти альтерров за ночь, – ответила я честно. – А если девственница – десять.

      Наверное, если бы этот вопрос задала не Дин, я бы обиделась. Но в её устах он звучал совсем не обидно – просто как шутка.

      – Значит, десять, – засмеялась она, опять подмигнула – и метнулась в ванную.

      И как только за ней захлопнулась дверь, Мирра протянула:

      – Точно… Тарс… А я всё думала, где я слышала эту фамилию…

      – Ну да, я приёмная дочь матушки Розы, владелицы борделя. Ты что-то имеешь против?..

      Наверное, это прозвучало с некоторой долей угрозы, потому что рыжая совершенно искренне удивилась и начала заверять меня, что ей абсолютно всё равно. А потом спросила:

      – Слушай, Шайна… а за меня сколько бы дали? Ну, за ночь?

      – Три альтерра. А если девственница – пять.

      Мирра засмеялась так громко и заразительно, что я не выдержала и тоже улыбнулась, хоть и не понимала, по какой причине она так ржёт.

      – Вот бы они были разочарованы, – пробормотала она наконец, смахивая слёзы с глаз. И я решила не уточнять, чем именно – тем, что не девственница, или чем-то ещё.

      А потом мы легли спать, и мне приснился очередной сон.

      Во сне я, конечно, увидела Триш.

      Впрочем, это было не удивительно. Подсознательно, ложась спать, я уже была уверена, что встречу её во сне. Я даже хотела этого.

      Вот только на сей раз сон оказался другим. Никогда раньше я не отделяла себя от происходящего, да и вообще – я не помнила себя до тех пор, пока не просыпалась. А теперь…

      Я очутилась в одной из комнат общежития академии. Выглядела она почти так же, как наша с Дин и Миррой, только была более обжитой – на столе бардак, на полу валяются какие-то сапоги, туфли, ботинки.

      Все три жительницы спокойно спали, поскольку стояла глубокая ночь. Ну, почти все. Одна тихонько встала с кровати и, нацепив валяющиеся возле двери туфли без каблука, надела форменный плащ и выскользнула за дверь.

      Я пошла за ней, потому что это была Триш. Я сразу её узнала – по чёрным прямым волосам и вспыхнувшему в темноте красному глазу. Вот только этой Триш было уже не пять, а двадцать лет.

      Дверь закрылась с тихим шорохом.