Золото. Книга 2. Татьяна Вячеславовна Иванько

засмеялся теперь, обрадованный, как никогда, никто мне слов приятнее этих не говорил ещё:

      – Не с первого, не ври! Вон дралась, как кошка с барбосом, желвак на бороде.

      …Ох, как смеётся он: ой-ёй-ёй, у меня заиграло всё в животе в созвучие… заразительно и весело, и улыбка милая, сразу… мальчишка курносый, да и только…

      И она засмеялась тоже:

      – Ну и я тебе не слишком понравилась, ругал какими словами.

      Понравилась…

      – Да и щас не нравишься… тощая да длинная… вроде, и глядеть-то не на что… – я усмехнулся, смотрю на неё, почти глаза слепит мне, – а только… не знаю, прямо глаз оторвать от тебя не могу… глядел бы и глядел… лучезарная какая-то ты… не видал таких я никогда… и… – я вздохнул, опустил голову, совсем теряясь, но нет, посмотрю на неё: – Я… влюбился я совсем, Авилла…

      Я дрогнула от этого имени, мёд во мне кристаллами взялся, всё же это имя меня собирает в кулак разом.

      Я, почувствовал это, шагнул к ней:

      – Ты что? – даже руки поднял, собираясь обнять.

      Но она отступила, хмурясь:

      – Ты… ты не трогай меня, ладно? Ну… пока хоть… Мне… – она побледнела, глядя мне в лицо глазами, вдруг замерзшими как их Северный океан, – я сейчас холодная должна быть, а любиться станем, оглохну и ослепну, ничего вокруг не угляжу, одного тебя… А я… должна сейчас других рассмотреть, увидеть, откуда тебе в спину стрелу направляют, чей лук натянут.

      – Авилла…

      – Осторожным будь, – заспешила она. – Тоже зорким, не верь сейчас никому.

      – Никому?.. А тебе?

      Она смотрит мне в глаза открыто и прямо:

      – А про меня ты знаешь.

      – Я… я ревновать тебя буду.

      Она засмеялась, качая головой, за косу взялась, заплетать станет, что и девок не позовёт убрать себя?

      – Не будешь. Ревновал разве раньше кого? Привычки-то нет такой глупой, – улыбается, быстро пальцами перебирает пряди. – Ты вот что… На совет, в войско, на охоту, везде меня с собой бери, считай, я телохранитель у тебя, я твои вторые глаза и уши, вторая голова. Я буду чуять за тебя. И сам гляди, всё расскажем друг другу вечером ясно и станет, что тут заварилось. Тогда и подумаем, что делать.

      Мы смотрим друг на друга, Ладо ты моё, Ладо… не хочешь имени своего, твоим отцом когда-то проклятого, не буду тебя им звать.

      Застучали, заглянули девки, оторвали взгляды наши друг от друга. Я оглянулся, что ж, спальня в нормальном таком беспорядке: одеяло, покрывало на полу валяются, ковёр сдвинут, одна подушка лежит на полу у лавки – моя свалилась… никто не узнает, что я так опростоволосился…

      На утреннюю трапезу Авилла и Ориксай пришли вместе, и выглядят так, как и положено молодым супругам. Ну, вот и славно, я посмотрела на Белогора, эту ночь мы с ним провели тоже вместе. И он был этой ночью этой другой немного, немного более безрассудно страстный, горячий и даже как будто злой…. И сейчас не ответил на мой взгляд…

      Не ответил. Чёрт меня в болото утащи, если я понимаю, что происходит. Что происходит в этом городе, что происходит между Авой и Ориком, и главное, что происходит со мной.

      Прошедшая ночь,