Золото. Книга 2. Татьяна Вячеславовна Иванько

показаться, что Доброгнева совсем уж под мою власть подпала, не так она проста, чтобы как любая баба от пары жарких ночей совсем уж забыться.

      И всё же, если не она?

      Яван? Яван… он в обморок упал, когда Аву отдал, кто бы мог подумать… Нет, он может быть инструментом, но чтобы он задумал… Да и не знал он, кто такая его Онега. Сколько он провёл в Ганеше, давно бы…

      Как давно бы? Пока Великсай был жив, отдавать Аву Орику не имело смысла, жди, пока они на трон воссядут… Нет-нет, всё связано, все до одного события… Кто воспользовался естественным течением? Яван как раз мог. Умнейший, к тому же Ава вся его, кто ещё… Но искренне надо было разыграть всё.

      Да-да. Не понять, кто такая Авилла мог только тот, кто никогда не слышал, что на Севере была царевна… при одном взгляде на неё ясно, что она царско крови, а дальше всё складывается как надо: он соблазняет её, что ему стоит, опытному красавцу…

      Неужто она не простит его, как только он явится пред её очи, простит, все женщины прощают. Расчет вернейший…

      И всё шито-крыто, он станет при ней царём, он – царской крови, кого ей и взять в мужья, если я – преступник. Меня под секиру. Яван… Значит Яван…

      Но если и не он? Кто тогда? Сама Ава? Могла и она. Очень даже. Ей, как и мне, это самое выгодное дело. И она способна, я вчера убедился, она не только повзрослела, она силы набрала такой, что не сломит её ничто. И в ум силы, и в душу.

      Одно противоречит этому моему подозрению: воркуя с молодым мужем сейчас, которого вчера и видеть не могла, не даёт ему ни крошки, ни капли съесть и выпить из его кубка и его тарели, вроде шутя… поняла всё, яда опасается. Говорю же – голову вырастила, и глаз зоркий… Но если бережёт его, стало быть, не её умысел во всём этом?

      Или ещё хитрее игру затеяла? Вчера ещё Явана любила, а сегодня… Кого она обводит вокруг пальца? Научилась в скитаниях своих, что ей любого мужчину с ума свести, я едва в комнату вошёл, тут же и свалился. Это я, лёд и камень…

      Ох, лёд и камень… чёрт подери… В эту чёртову ночь я не мог не видеть Авы перед мысленным взором, когда был с Доброгневой… Как безумец…

      Этот разговор наш с Авой по дороге из Ганеша… он затянул меня в страсть к ней больше, чем её красота в сотню раз… как в омут, не выбраться… и прилепило к ней, я хочу поскорее остаться с ней наедине, чтобы говорить и говорить… Слышать голос, задавать вопросы, отвечать на её, пробовать понять, как она смотрит на мир, чего она хочет, что она знает, чего не знаю я. Понять, какой она стала… не могу не хотеть её. Из-за этого вот, больше всего, из-за того, что она оказалась такой сильной, такой… чёрт, как вечный хрусталь, что привозили из дальних плаваний – прозрачный как обычный горный хрусталь или лёд, но играющий тысячами огоньков и не бьющийся и не ломающийся ни от чего, хоть молотами кузнечными его бей, молот раньше треснет…

      Что происходит этим утром за этим столом, где мы все смотрим на молодых супругов, близко-близко сидящих друг к другу, почти неприлично, будто за ночь не натешились, и вкушающих пищу и вино из рук друг друга…

      Я ревную