Золото. Книга 2. Татьяна Вячеславовна Иванько

и любви к нему. А Онега умерла в тот момент, когда он сказал: «Я – сват»… Но так ли всё? Так ли?

      Мы скачем по ослепительно белому лесу, раскрашенному искорками от яркого солнца, скачем, отбрасывая шайбы снега из-под копыт наших лошадей, несёмся во весь опор, будто в скачке этой безумной спасаясь от орды обступивших нас врагов.

      Авилла впереди, я за ней, мы позабыли, что мы на охоте и оторвались от всех. Она скачет, а я лечу за ней, юбка полощется по бокам и крупу серого в крап коня, косы с золотыми украшениями плещутся по спине, она ловко уворачивается от низко нависающих веток. А я думаю, что совсем скоро ночь…

      Шапочка слетела с её головы в снег. Я остановился, поднять, без шапки простынет она, мороз всё крепче. Она остановила коня тоже, повернула, от лошадиной морды валит пар, конь раздувает ноздри. Где тут охота? В рога трубят где-то близко… Ни Яван, ни Явор не поехали.

      Авилла перекинула ногу через луку седла, собираясь спрыгнуть в снег, я подоспел:

      – Погоди, я поймаю!

      – Я сама могу.

      – Ясно, можешь. Боишься? – засмеялся я. – Снег, мороз, лес кругом, не стану я…

      Она засмеялась, но подождала, я поймал её, неожиданно лёгкую в свои ладони, тоненькая и гибкая талия в моих руках… и такая она настоящая… приятно держать её, сжимать, не опуская в снег…

      Её конь, смирный, умный, стоит спокойно. Её волосы скользнули по его серому боку… я склонился… чуть-чуть и губы… вот губы… что ты, Ладо, поцеловать тоже нельзя?.. Ладо… Ладо, позволь… Ну, позволь… Я почти коснулся…

      В этот миг почти ослеплённая его близостью, я заметила какое-то движение у него за спиной и мгновенно отрезвела, ещё не зная, что там, я сильно оттолкнула его в сторону… Так и есть – лучник, и стрелу в него пустил… В спину, как предатель, вот подлость… В спину человеку, обнимающему свою жену… как поднимается рука?..

      Стрела попала в лошадь, воткнувшись в бок, от чего конь мой заражал, брыкнул, вторая… третья… стреляет на славу, очередью, выпуская одну стрелу за другой, и деревья не помеха ему, а я без лука и Орлик тоже, на сёдлах остались, охотнички…

      Но он обернулся уже и метнул нож в стрелка, промахнулся, нож с раскачкой воткнулся в ствол берёзы… Но хотя бы лучник убежал.

      Я обернулся к Авилле. Её конь, раненый и разозлённый этим, взбрыкивая, убежал. Но… я увидел не это… ужас… ужас… Я не пугался так ещё ни разу в жизни. Это кошмарный какой-то сон?

      Крови не видно на её красном кафтане, но огромная стрела с обычным чёрным оперением торчит у неё из бока, почти под мышкой. Она ещё стоит, ещё не упала, качнулась только…

      – Ты… – я бросился к ней.

      Да не может быть! Что же это такое?!

      – Ты… Орлик… не бойся… – бледнея, прошептала она, позволяя обнять себя, – не бойся… Это… не страшное… рана не опасная… ты… стрелу только… стрелу не трогай… не трогай – хлынет кровь… – на губах как помада блеснуло алое, прямо посередине. Она почувствовала, поморщившись, вытерла тылом ладони, посмотрела и сказала, чуть-чуть шипя: – К Белогору вези, он… он,