Товарищ. Повесть из школьной жизни. Николай Позняков

прошли?

      – Куда?

      – Куда, куда!.. Сюда, на каток – вот куда?

      – Ах, сюда-то? – прикинулся Угрюмов недогадливым. – Сюда? Да очень просто: на счёт индейского богдыхана3…

      Иван Фаддеич всплеснул руками, плечи вскинул и отступил назад.

      – Вот беспримерная наглость! – прошептал он. – Не понимаю я вашего собственного языка. Вы мне говорите попросту, без затей… Что это значит? Как вы сюда прошли? Даром? А?.. Даром?

      – Даром.

      – Ну, так сейчас же подите в кассу и заплатите там за вход. Слышите?

      – Зачем это?

      – А! Так? Ну, так я сам пойду и внесу за вас… Гадость, низость, позор!.. Фу!

      Иван Фаддеич даже плюнул.

      А Угрюмов, спокойно улыбаясь, посмотрел ему вслед и пошёл с развалочкой по катку.

      В гимназии, когда воспитанники вернулись туда, поднялась целая история. Иван Фаддеич не нашёл возможным оставить поступок Угрюмова безнаказанным. Угрюмов за обман и дерзость был оставлен на воскресенье без отпуска и посажен в отдельный класс на хлеб и на воду. Но и досталось же от него Шушарину за то, что тот проболтался!

      Прошла после того воскресенья ещё неделя, и Угрюмов попал, наконец, в отпуск. Возвратившись из дому в гимназию, он пошёл явиться дежурному воспитателю и сдать ему отпускной билет. Дежурным в тот день был Иван Фаддеич.

      Отдав ему билет, Угрюмов вынул из кармана кошелёк, достал оттуда рублёвую бумажку, развернул её и, держа пальцами за края, поднёс к самому носу Ивана Фаддеича.

      – Что это такое? – спросил тот.

      – Руп-с… Позвольте сдачи, – сказал Угрюмов, глядя ему в лицо нагло, с вызывающею усмешкой.

      – С чего сдачи? Зачем? – удивился Иван Фаддеич.

      – А это должок мой.

      – Какой должок? Вы мне ничего не должны.

      – Как же! А помните, на катке-то за меня пятачок отдали? Позвольте сдачи.

      – Подите вы, пожалуйста, с вашим должком. Вам бы стыдиться надо было, а вы всё ещё продолжаете дерзничать, – сказал Иван Фаддеич и начал читать Угрюмову длинную нотацию о том, как ему необходимо раскаяться и исправиться, – тем более, что он – круглый сирота, что ему надеяться не на кого, что его только поэтому ещё терпят в гимназии, и что если его выгонят, то его дальний родственник, к которому он теперь ходит в отпуск, вряд ли станет много заботиться о нём.

      Итак, вот какой ученик подошёл к толпе мальчиков, окружившей Буланова. Немудрено, что его многие побаивались, а некоторые, видя в его дерзком поведении молодечество и удальство, относились к нему даже с почтением и считали коноводом4 в разных проделках.

      – Что за шум, а драки нет? – строгим тоном спросил он, оглядывая всех.

      Его карие глаза смотрели спокойно, с уверенностью. На толстых, красных, как малина, губах едва заметна была улыбка. Нехорошая это была улыбка, недобрая.

      – Угрюмов, смотри: к нам новичок поступает, – сказали ему и раздвинулись, давая ему дорогу.

      – А, новичок. Ну-кась, покажите-ка

3

Титул, который употреблялся по отношению к китайским императорам.

4

То есть вожаком, зачинщиком чего-либо.