Лейб-гвардии майор. Дмитрий Дашко

да и врядли здоровье могло ему это позволить. Дуэль с Карлом даром не прошла.

      Поляк был ранен и с трудом держался на ногах, но все равно стоял прямо, как надгробный памятник. Кто знает, вдруг это и впрямь последнее, что мне доведется увидеть в этой жизни. Хотя, если бы хотели убить, давно бы так сделали, или им нужно, чтобы я находился в полном сознании? Справа ухмылялся пан Дрозд, его улыбочка была ненатуральной, как у клоуна в плохом цирке.

      – Паскуда, – протянул я и плюнул в его сторону.

      Улыбочка сползла с лица шляхтича, он схватился за рукоять сабли, но Потоцкий положил ему руку на плечо, заставив отказаться от намерения разрубить меня на две части.

      – Успеешь, ясновельможный пан. Он нужен живым.

      Не скажу, чтобы мне понравились его слова. Бывают вещи похуже смерти.

      – Мой кузен, как он себя чувствует? – спросил я.

      – Ранен, но не смертельно. Другие тоже пока двумя ногами стоят на этом свете. Знали бы вы, каких трудов мне это стоило! Мои люди едва не выпустили им кишки.

      Я облегченно вздохнул:

      – Спасибо, что сохранили наши жизни, пан Потоцкий.

      – О, пустяки, не стоит благодарности. – Шляхтич спрятал в усах усмешку. – У меня на вас далеко идущие планы. И не только у меня.

      – А у кого еще?

      – У князя Чарторыжского.

      Услышав имя влиятельного магната, которого генерал Ушаков называл другом и союзником России, я удивился, но постарался скрыть удивление. Мне раньше казалось, что причиной провала было предательство пана Дрозда, однако упоминание столь громкой фамилии наводило на мысль, что разыгранная комбинация куда сложнее.

      – Что вы собираетесь с нами сделать? – тихо спросил я. – Будете просить у наших родных выкупа, как делают басурмане? Заранее хочу предупредить – вряд ли за нас можно выручить хорошие деньги. Мы с кузеном из небогатых семей.

      – Мы не татары, мы смиренные католики и не торгуем людьми благородного сословия. Все, что я хочу, – отвезти вас крулю, пусть он узнает, что вы, московиты, творите на польской земле настоящее непотребство, – объявил Потоцкий. – Пора открыть глаза Августу. Пускай Польша слаба, но в союзе со Швецией и при дружественной поддержке Франции мы можем вновь оказаться в Московском кремле и оттуда управлять дикарской Московией. К тому же ваша императрица слишком занята войной с турками. Главные ее войска гибнут в Крыму. Грех не воспользоваться столь подходящим случаем, барон.

      – Вам нужна война?

      – Ошибаетесь. Война нужна не мне, война нужна Польше. Слишком долго шляхта терпела унижение. Если Август струсит, что ж, тогда найдется другой король – Станислав. Он поведет нас на Московию, шляхта как один встанет под его хоругви.

      – Допустим, – зло бросил я. – Но что, если мы расскажем королю Августу о том, что вы делаете фальшивые русские деньги? Это серьезное преступление, пан Потоцкий, очень серьезное, по головке за него не погладят, даже если ваш род восходит к самому Адаму. Не думали об этом, ясновельможный пан?

      – Как вы смеете бросаться