Возвращение блудного мужа (сборник). Юрий Поляков

запер от греха, а она что придумала! Договорилась с любовником, тот ей звонил, ну и…

      – Что «ну и…»?

      – У тебя в голове мозги или тормозная жидкость? Телефон-то с виброзвонком! Ясно?

      – Да ну тебя! Вечно ты…

      – Вечно не вечно, а телефон Рустамка у меня отобрал. Просто какой-то горный Отелло! Слушай, а Эдик ревнивый?

      – Конечно.

      – Слушай, неужели ты ему еще ни разу не изменила?

      – Зачем?

      – Вот и я каждый раз думаю: зачем? У нас во дворе были качели. С них одна девчонка упала и разбилась. Об асфальт. Мама мне запрещала к ним близко подходить. А я все равно качалась – тайком. Потом шла домой и думала: зачем? Ничего не меняется – все как в детстве. Только качели разные…

      – Смотри не расшибись!

      – Это ты, Зольникова, смотри не расшибись! С Мишенькой…

      – Что?

      – Ой, только перед подругой не надо! И он тебе нравится. Я-то вижу!

      – Ну и что, если нравится? Иногда попадаются интересные мужчины. Смотришь и думаешь: если бы у меня была еще одна жизнь, то, возможно, я провела бы эту жизнь с ним.

      – А если смотаться на недельку в ту, другую жизнь – и назад. Как?

      – Нет, я так не умею. Но даже если бы умела… Нет! Эдик сразу догадается.

      – Дура ты, Зольникова! Ни у одного Штирлица не бывает таких честных глаз, как у гульнувшей бабы! В Библии так и написано: не отыскать следа птицы в небе, змеи на камнях и мужчины в женщине…

      – В Библии? И давно ты читаешь Библию?

      – Ну, ты спросила! Я что, старуха? Я в Марбелле с одним журналистом познакомилась. Отличный парень. Бисексуал. Он про церковь разоблачительные статьи пишет. Библию наизусть знает. В этом году опять туда приедет. Ты-то собираешься?

      – Не знаю. Я еще Эдику ничего не говорила.

      – Давай я скажу?

      – Не надо, я сама. Плавать пойдем?

      – Не хочется.

      – А мне хочется.

      Лидия Николаевна встала, размотала тюрбан, сбросила халат и потянулась с той откровенностью, какую могут себе позволить только женщины, одаренные безупречной наготой. Нинка посмотрела на подругу с завистливым восхищением.

      – А подмышки чего не бреешь? Опять, что ли, модно?

      – Просто забыла. – Она пожала голливудскими плечами, с разбега нырнула в минеральную синеву и поплыла под водой.

      «Будь осторожна! – предупредила Дама. – Если это уже заметила Нина, скоро заметят все!»

      «А что они заметят? Баба должна нравиться мужикам, – вмешалась Оторва. – Пусть Эдик тоже немного подергается, а то, понимаешь, купил себе рабыню Изауру. Как он тебя еще к гинекологу отпускает?»

      Лидия Николаевна плыла, радостно одолевая тяжелую нежность сопротивляющейся воды. Она наслаждалась своим молодым, свежим и сильным телом. Но в этом монолитном телесном счастье брезжила какая-то тайная, мучающая ее трещинка. И чем полноценнее была радость плоти, тем болезненнее ощущалась эта внутренняя тоска.

      Когда она подплыла к краю бассейна, Нинка протянула ей мобильник:

      – Майкл!

      – Меня нет…

      – А где ты?

      – Не