Возвращение блудного мужа (сборник). Юрий Поляков

в жаркую парную, и, почтительно склонившись, помог выбраться из машины молодой женщине, точнее – даме.

      Она была хороша! Высокая, стройная, но без той подиумной впалой членистоногости, которая почему-то выдается теперь за совершенство. Наоборот, ее узко перехваченная в поясе фигура обладала всеми необходимыми слабому полу обогащениями, волнующе очевидными под беззащитным летним шелком. Собранные в узел темно-золотистые волосы открывали высокую шею, перетекавшую в плечи таким необъяснимым изгибом, что просто дух перехватывало.

      Выйдя из машины, женщина тут же надела большие темные очки, поэтому залюбовавшийся прохожий мог оценить лишь тонкий прямой нос, нежный подбородок и ярко-алые губы, нарисованные с художественной основательностью – такую могут себе позволить лишь немногие женщины, для которых тратить время и тратить деньги – примерно одно и то же.

      В прежние годы подобных красавиц можно было встретить в кино, на улице и в общественном транспорте. По этому поводу кто-то даже сочинил двустишие:

      Затосковал? В метро сходи ты!

      Там обитают афродиты…

      Но пришли новые времена. Одни красавицы уехали за обеспеченным счастьем в дальние страны, другие заселили телевизор, а третьи заточены теперь в подмосковных замках, окруженных трехметровыми заборами, и в город приезжают разве что в дорогих машинах с непроницаемыми стеклами. Очевидно, их мужья и любовники ни в коем случае не желают делиться со всем остальным миром ухваченной по случаю красотой. Нет, конечно, на столичных улицах еще можно иной раз увидеть совершенство, разглядывающее витрину бутика, но в подобных редких случаях автор этих строк, к примеру, чувствует себя орнитологом, обнаружившим на ветке дворового тополя жар-птицу.

      Дама огляделась и тихим беспрекословным голосом приказала телохранителю:

      – Костя, вы останетесь здесь!

      – Но, Лидия Николаевна, Эдуард Викторович меня уволит…

      – Я вас тоже могу уволить!

      – Увольняйте!

      Она пожала своими необъяснимыми плечами, вздохнула и сказала уже не так строго:

      – Но вы можете хотя бы постоять в стороне? Вы же всех распугаете!

      – Это входит в мои обязанности.

      – Костя! – Она уже почти просила.

      – Ладно. Но если что-нибудь…

      – Все будет хорошо!

      Женщина поправила волосы и пошла к подземному переходу.

      – Куда это она? – поинтересовался, высунувшись из машины, водитель.

      – Хочет, чтобы ее нарисовали, – объяснил Костя с развязностью, с какой обслуга, оставшись наедине, обсуждает хозяев.

      – В такую жару?!

      – Чудит! – Телохранитель недоуменно хрюкнул перебитым носом и двинулся следом.

      Лидия Николаевна – чуть боком, из-за высоких каблуков, но все равно грациозно – спустилась вниз и подошла к тому месту, где на складных стульчиках сидели художники с большими папками на коленях. Возле каждого на треногах красовались рекламные портреты, обязанные очаровывать и заманивать легкомысленных прохожих. На рисунках были