Возвращение блудного мужа (сборник). Юрий Поляков

внимание: именно такой, испуганной и больше всего на свете боящейся остаться без багажа, она сама почти десять лет назад приехала в Москву из Степногорска.

      – Разве это я? – удивилась провинциалка.

      – А кто же еще? – хрипло засмеялся псевдо-Сезанн и выхватил из ее пальцев заготовленные деньги.

      – Не похоже…

      – Как это – не похоже? Вы просто никогда не смотрели на себя со стороны!

      Он отобрал рисунок и продемонстрировал коллегам. Портрет не имел ни малейшего сходства с натурой, разве что рисовальщику удалось схватить страх перед столичными ворами, который внушала девушке родня перед поездкой в Москву. Однако подземные художники дружно закивали: мол, похоже, очень даже похоже, и сделались точь-в-точь как рыночные продавцы, единодушно расхваливающие недоверчивому покупателю явно несвежий продукт соседа по прилавку. Пристыженная провинциалка забрала рисунок, свернула в трубочку и поволокла прочь свою сумку.

      – Садитесь, мадам! – Халтурщик указал на освободившееся место. – Сейчас я вас изображу!

      – Нет, не изобразите, – покачала головой Лидия Николаевна.

      – Почему это – не изображу? В любом виде изображу!

      – Вы не умеете.

      – Что значит не умею? Я Суриковку закончил!

      – Дело не в том, кто что окончил, а в том, кто на что способен.

      – Да идите вы! – помрачнел псевдо-Сезанн. – Не мешайте работать! Кто следующий?

      Но лучше бы он этого не говорил. На стульчик перед ним тяжело уселся Костя:

      – Я – следующий. И не дай бог мне не понравится!

      Суриковец испуганно посмотрел на громилу-телохранителя, быстро заправил чистый лист и засуетился карандашом. Тем временем освободился еще один художник, но, едва Лидия Николаевна двинулась к нему, он отрицательно помотал головой:

      – Вам лучше Володю Лихарева подождать.

      – А где он?

      – Пошел куда-то. Вернется. Но он рисует только тех, кто ему понравится…

      – А вы?

      – Мы – всех, кто платит. Присядьте, вон его место. – И художник указал на пустовавшие стульчики около треноги с портретом школьницы.

      Она просидела минут десять, наблюдая за тем, как на ватмане псевдо-Сезанна стало вырисовываться нечто очень отдаленно, но весьма льстиво напоминающее Костину изуродованную физиономию.

      – Вы хотите портрет?

      Лидия Николаевна обернулась на голос: перед ней стоял худощавый, почти тощий молодой человек в потертых джинсах и вылинявшей майке. Его впалые щеки и подбородок покрывала короткая бородка, а длинные волосы были собраны в косичку. Он внимательно и чуть насмешливо смотрел на женщину, расправляя длинные нервные пальцы, точно виртуоз перед выходом на сцену.

      – Да, я хочу портрет!

      – А почему здесь? Приходите ко мне в мастерскую! Я дам адрес.

      – Нет, здесь! – капризно сжав губы, ответила Лидия Николаевна.

      – Ну что ж, здесь так здесь. Давайте