Звезда сыска. Владимир Кузьмин

воскликнул Петя. – Как же так получается?

      – Просто внутри насыпан сухой горох. Он перекатывается по дну коробки, которое устроено не плоским, а с ребрами, вот и получается такой звук.

      – Никогда бы не догадался. А зачем эти железки висят?

      – Вот по ним как раз бьют колотушкой. Вот этой. Не желаете попробовать?

      – Желаю, очень даже желаю!

      – Только не стучите со всей силы. Потихоньку.

      Петя кивнул и ударил по самой массивной железной болванке.

      – Так это колокол! – догадался он. – А это будут колокола поменьше, со звуком повыше?

      Он тут же принялся проверять свои догадки и даже сумел исполнить нечто, схожее с благовестом[28]. И стал озираться по сторонам, явно в поисках нового приложения сил. Деревянные чашки вниманием он не удостоил, пришлось подсказывать:

      – А вот этим можно стук копыт изображать. Берем эти деревянные чашки и стучим ими по доске. Нет, не плашмя опускаем, а одним краем с небольшим наклоном и только после прихлопываем всем ободом. Ну, примерно так. А теперь давайте в четыре руки.

      – Это целый конный отряд получается, – воскликнул Петя, вдохновенно выстукивая ритм, соответствующий мелкой рыси. – А теперь давайте галопом!

      Я кивнула, и мы застучали куда быстрее.

      – И что, это все Михеич, простите, Григорий Михалыч придумал? – не без восторга в голосе спросил Петя.

      – Нет. Почти все это было и до него известно. Но вот эти самые механизмы он сделал собственными руками и многое в них усовершенствовал. Вот короб в качестве резонатора для «громовой машины» приспособил. И многое другое придумал. Его даже в Александринский театр звали.

      – Так чего же он не пошел? – удивился Петя.

      – Не знаю. Может, из-за того, что непоседа по натуре своей. Может, иные причины были.

      – Эх, какого талантливого человека убили! – воскликнул Петя и осекся.

      – Вы не тушуйтесь, – подбодрила его я. – Я же не кисейная барышня, которая делает вид, что ничего не случилось. Мне и вправду горько, но это же не значит, что все нужно скорее забыть.

      Петя понимающе покивал головой, аккуратно положил чашки на прежнее место и тихо произнес:

      – А вам ничего не известно о ходе расследования?

      – Откуда? И потом, отчего вы говорите шепотом?

      – Ну, вы же разговаривали со следователем, – заговорил он чуть громче, но все равно вполголоса. – Опять же я слышал, что как раз вы и сообщили ему единственно достойные внимания факты.

      Я пожала плечами: следователю, мол, виднее.

      – Вас, видимо, просили ничего не говорить на эту тему? – вопрос прозвучал почти утвердительно, а потому я сказала:

      – Ну вот, сами все понимаете, а пытаетесь расспрашивать.

      – Нет, коли вы слово давали, то конечно… Но совсем же говорить на эту тему не запрещено?

      – Не запрещено, – согласилась я.

      – Тогда позвольте мне высказать свои рассуждения по этому вопросу? Я вот что думаю: убийство сделано не для ограбления. Так? Следовательно,

28

Благовест (то есть Благая весть) – церковный звон одним большим колоколом (в отличие от перезвона или трезвона), извещающий о начале богослужения. Он совершается так: сначала производится три редких, медленных протяжных удара, а затем следуют мерные удары.