И обретёшь не там, где ищешь. Роман. Елена Чумакова

Место было незнакомое, Софья поняла, что заблудилась, что не может сориентироваться, в какой стороне вокзал. Ночная площадь была пустынна. В свете фонаря кружились редкие снежинки. Соня вспомнила, что часто под утро её будили паровозные гудки, поэтому уселась на чемодан и стала ждать, вслушиваясь в тишину ночного города. Снежинки становились всё пушистее, всё гуще становился снегопад, укутывая Загреб в безмолвие.

      Наконец слева донёсся паровозный гудок. Подхватив чемодан, Софья свернула налево, и как ручеёк выносит бумажный кораблик в реку, так и проулок вывел её на широкую прямую улицу. Это место было ей знакомо, она уверенно пошла в сторону вокзала, молясь в душе, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из служащих отеля. Через пятнадцать минут она, совершенно продрогшая, уже входила под гулкие своды вокзала.

      Зал ожидания был почти пуст. Несколько человек дремали на скамьях, ещё двое-трое стояли у кассы. Софья подошла к расписанию. Ближайший поезд отправлялся в шесть утра в Берлин и останавливался в Карлсбаде. И денег на билет до этого знакомого ей городка у неё вполне хватало. Она решила, что это перст судьбы и купила билет до Карлсбада.

      На вокзальных часах было пять часов десять минут, до посадки в поезд оставалось более получаса. Софья не стала рисковать, в пустом зале ожидания она была как на ладони, вышла на продуваемый всеми ветрами перрон, пристроилась на чемодане с подветренной стороны станционной будки и стала ждать. Снегопад стих, и только ветер крутил позёмку, подбрасывая снежинки вверх, словно играя. Софья достала зеркальце, подняла вуаль и сама себя не узнала. Опухшее лицо посинело, глаза заплыли. Она загребла снег рукой, приложила к лицу, жжение немножко утихло, зато любое движение отзывалось болью в груди.

      Людей на перроне с каждой минутой становилось всё больше. Соня напряженно вглядывалась то в публику, то в мигающие в темноте станционные огни. Время, казалось, остановилось. Наконец темноту прорезал яркий свет паровозного фонаря, чёрная громада в клубах пара с пыхтением и лязгом проплыла мимо неё.

      Софья одной из первых вошла в вагон третьего класса и заняла место у окна. В вагоне было светло, тепло и чисто. На жёсткий диван напротив села пожилая супружеская чета. Мужчина, по виду мелкий клерк или торговец, едва разложив вещи, уткнулся в газету, а женщина с беспокойством и любопытством поглядывала на Софью. Даже густая вуаль не могла полностью скрыть следы побоев, понимая это, Соня чувствовала себя очень неловко. Она отвернулась к окну, отогнув край шторы, всматривалась в людей, суетящихся на перроне, и ждала сигнал к отправлению.

      Время тянулось невыносимо медленно, и её беспокойство росло. Наконец дежурный в фуражке с красным околышем направился к станционному колоколу, к нему подошла дама, и он принялся что-то ей объяснять. В этот момент в дверях вокзала мелькнул знакомый силуэт: покатые плечи, длинные пряди волос из-под берета… От волнения