Хорошо жить на свете! Из воспоминаний гимназистки. Вера Новицкая

читал! Чего только не пишут об этой ужасной войне! A какие наши русские молодцы, как они хорошо бьются с этими противными желтоглазыми японцами, хотя тех и гораздо больше.

      Но только я многого не понимаю, что там на войне делается: как это много солдат сразу могут стрелять? Ведь те, которые в задних рядах, подстрелят тех, кто стоит спереди! A потом ночью темно, выстрелишь и вместо японцев попадешь в своих. Верно часто так и бывает. Господи, и зачем, зачем они дерутся?!

      У папы висит на стене карта Европы; так Россия на ней такая большая, такая большая, к чему нам еще чужая земля, где живут эти противные японцы и китайцы? Если бы я была царицей, я не позволила бы, чтобы в моем государстве все эти уроды жили, всех поразогнала бы, – никого, кроме нас, русских!

      Да, a наш-то домашний иностранец – mademoiselle, вот шипит-то теперь на меня! все злится за то, что я ее русские комплименты учила говорить.

      Я очень рада, что я не мужчина, и что мне не надо на войну идти! Какой ужас! Я все равно никого бы не убила, a сразу умерла бы от страха. A теперь я, хотя и женщина, но пользу большую приношу; мамочка берет шить белье раненым, и я помогаю; я обрубила целых два платка; очень хорошо. Мамочка почему-то говорит, что для офицеров они не годятся, a для солдат «сойдут». Я только не понимаю, отчего на войне солдатам нужны носовые платки? Здесь, дома, они всегда без платков сморкаются, так… Просто… Верно там очень холодно, и y них насморк сделался, a уж, конечно, с насморком трудно без платка; я помню, когда y меня корь начиналась, то такой насморк был, что я по три платка изводила. Вдруг они все корью заболеют, ведь это заразительно! Вот был бы ужас! Бедные, бедные, солдатики!..

      Теперь все про войну говорят, и в музее показывали движущуюся фотографию, – все картины из войны. Ах, как страшно, я чуть-чуть не расплакалась… За то, как я смеялась, как мы смотрелись в музее в зеркала; забыла, как они называются… птические… нет, не совсем, но похоже. В одном – все толстые, толстые и совсем махонькие смешные! В другом – наоборот – все длинные, худые, как скелеты; a в третьем – ножки тоненькие, как y курицы, a голова громадная, как котел; вот потеха!.. Звонок!.. Наши!..

      Мамино рождение. – Шарады

      Третьего дня y нас было торжество в доме – мамочкино рождение. Вот весело было! Во-первых, я надела свое новое красное платье; право, оно мне очень идет! На голову тетя Лидуша нацепила мне большой красный бант; по моему прелесть; я нашла, что я совсем хорошенькая, да и не я одна, я слышала, как и гости про это говорили. A мамочка-то их все упрашивала: «Ради Бога, при ней не говорите, a то она еще станет воображать о себе и кривлякой сделается; a по моему ничего не может быть хуже неестественного ребенка».

      Так вот они, мамочкины хитрости! Она нарочно мне все повторяет, что я дурнушка, чтобы я не зазналась!!!

      Я опустила глаза и сделала вид, будто я ничего не слышала. A все таки приятно!.. Ну-с дальше! Днем мало было интересного, приходили визитеры, приносили цветы, конфеты.

      Вот к обеду, тогда уже все свои пришли: дядя Коля,