Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время. Семен Ефимович Резник

всё было сложнее.

      Мутационная теория Гуго де Фриза базировалась в основном на его опытах с энотерой. Это декоративное садовое растение. Его цветки – желтые, белые, красные, голубые – распускаются с заходом солнца и светятся, как маленькие фонарики, отсюда его второе название: ночная свеча. Есть и третье – ослинник. Род энотера очень разнообразен, в нем насчитывается до сотни видов.

      В редких случаях Гуго де Фризу удавалось обнаруживать у отдельных растений признаки, которых не было у их родителей. Причем признаки эти оказывались стойкими: в последующих поколениях они не исчезали, то есть передавались по наследству, из чего и следовало, что задатки наследственности (тогда их еще не называли генами) в редких случаях могут скачкообразно изменяться.

      Бэтсон, с присущим ему умением «вскрывать ошибочность представлений», обратил внимание на то, что энотера – неудачный объект для обоснования такой теории. При размножении энотеры часть растений оказывается стерильной, то есть не способной вообще дать потомства, а это характерно для межвидовых гибридов. Бэтсон заключил, что его голландский коллега работал не с чистыми линиями, а с гибридами, в их потомстве идет «выщепление» рецессивных признаков.

      То, что де Фриз считал спонтанным изменением какого-то гена или группы генов, могло быть проявлением рецессивных генов, которые имелись, но не проявлялись у родительских форм.

      Возражениям Бэтсона поначалу не придавали значения, но в 1913 году, как раз когда Вавилов стажировался в Мертоне, были опубликованы результаты работ, в которых доказывалась гибридная природа энотеры. Мутационная теория была отвергнута. Позднее оказалось, что лишь на время, но в тот момент концепция Бэтсона восторжествовала.

      И неизбежно… пришла в столкновение с дарвинизмом. Отбор может направлять эволюцию, если в природе возникают новые признаки организмов, а значит, и гены, которые их порождают. Неизменяемость генов ограничивала эволюцию. Чаша весов с тоненькой работой Менделя снова грозила перевесить многотомные труды Дарвина. Потребовались годы, чтобы утвердилась простая истина: труды Дарвина и Менделя должны лежать на одной чаше весов эволюционного учения.

      Пока эта истина не утвердилась, Николай Вавилов взвешивал все «за» и «против», не считая для себя возможным примкнуть ни к сторонникам, ни к противникам теории мутаций.

      В феврале 1914 года Вавилов присутствовал на собрании Линнеевского общества в Лондоне, когда с докладом выступил другой голландский ботаник Ян Паулюс Лотси. Название доклада было сенсационным: «Происхождение видов путем гибридизации». Новую теорию эволюции Лотси докладывал с той самой трибуны, с которой более полувека назад друзья Дарвина Чарльз Лайель и Джозеф Гукер впервые доложили его записку о происхождении видов путем естественного отбора.

      Смысл доклада Лотси сводился к тому, что гены неизменяемы, но благодаря скрещиваниям они перемешиваются, так создается разнообразие форм, возникают новые виды. Основной фактор эволюции – не отбор, а гибридизация.

      Доклад