Глаза, устремленные на улицу. Жизнь Джейн Джекобс. Роберт Канигел

Джейн взяла 15 кредитов в первом семестре и прошла их за два года. На следующий год она пошла на курс «История правовых институтов» (кажется, он единственный доставил ей неприятности), курс по антропологии под названием «Доисторическая Европа»; взяла экономику, зоологию, еще географию и, вероятно, весьма дотошное погружение в химию с лекциями по вечерам вторника и пятницы, после которых шел час семинара и три часа лабораторных работ. Джейн получила А+.

      На самом деле это был не первый раз, когда Джейн вернулась в учебную аудиторию после переезда из Скрантона. В академический 1935/36 год, пока она искала работу и писала для Vogue, она ходила на занятия в Нью-Йоркский университет[234] в нескольких кварталах от дома, чтобы учиться писать статьи для журналов, готовить тематические и редакционные материалы. Но об этих занятиях она никогда особенно не упоминала: они, вероятно, не внесли сколько-нибудь значимого вклада, сравнимого с интеллектуальной важностью курсов в Колумбийском университете, которые явно оставили след в ее последующих размышлениях. Обучение Джейн занимало все время и было напряженным. Но теперь, когда ей стало интересно, она была старательной ученицей.

      Весной 1940 года Джейн записалась на зоологию позвоночных, еще один большой курс, как и химия, с серьезной лабораторной составляющей. Факультетское руководство для лабораторных работ[235] состояло из материалов, демонстрирующих студентам, как проводить препарирование. На одной из страниц был напечатан сложный чертеж, показывающий «уриногенитальную систему пластинчатожаберных», таксономической категории, включающей акул. Студенты должны были отметить каждую анатомическую деталь – матку, мочеполовой сосочек, спинную аорту и так далее. Джейн сделала все очень четко и аккуратно – должно быть, это не было для нее трудным и скучным. Следующим этапом анатомического исследования была кошка. На обороте одной страницы Джейн сделала детальные зарисовки костей кошачьей задней лапы во всех взаимосвязанных деталях: большой вертел, малый вертел, коленная чашечка, все до самого верха, до вертлужной впадины и подвздошной кости…

      Когда Джейн чем-то интересуется, она действительно этим интересуется. Однажды, примерно в это время, как гласит семейная легенда Джекобсов и Батцнеров, Джейн и Бетти зашли в Музей естественной истории, где увидели на экспозиции скелет кошки. Под влиянием практического курса зоологии, который она то ли уже закончила, то ли еще нет, Джейн решила, что ей тоже нужен скелет. Поэтому сестры – это одна из версий истории, скрытой в туманном прошлом[236] – поймали бродячую кошку, доехали на городском автобусе до реки, утопили ее, принесли домой, сняли шкуру и запихнули в большой горшок на кухне, так что от тушки осталась кучка костей и кровавая лужа. Потом Джейн разобрала кости, соединила их вместе проволокой, склеила там, где понадобилось, и установила скелет в деревянный ящик, который она будет хранить много лет. Снятие шкуры само по себе, вероятно, не вызвало страха, поскольку в лабораторном

234

«Information Required to Complete Application», ответ на вопрос «Ходили ли вы когда-нибудь на курсы по английскому языку или журналистике?», 5 января 1950 г., StL.

235

Она называлась Laboratory Directions in Elementary Vertebrate Zoology. Ее нам показал Джим Джекобс.

236

Эту историю практически слово в слово рассказывали три члена семьи.