Академик Ландау. Как мы жили. Воспоминания. Кора Ландау-Дробанцева

с постели, он сумел открыть дверь.

      Сын рос, учился слишком легко, очень увлекался химией. Купила Меньшуткина, поставила в кухне на столе, книга исчезла, оказалась у Гарика под подушкой. Потом он увлекся химическими опытами – на кухне все стреляло. Гарик кончал уже восьмой класс.

      Наступила пора юности, избыток энергии. Газетная статья «Плесень» заставила насторожиться. Пока еще сын не понимал, кто его отец. Когда юнец уже споткнулся, поздно говорить о воспитании. Надо заранее позаботиться, чтобы у него не было праздного времени.

      – Дау, я считаю, что одиннадцатый класс – это просто глупость, поэтому решила перевести Гарика в школу рабочей молодежи. Днем он будет работать, а вечером учиться в школе рабочей молодежи. Там еще не успели добавить одиннадцатый класс.

      – Коруша, неужели ты все это серьезно говоришь?

      – Да, я решила это очень твердо!

      – А я категорически против! Учеба – вещь серьезная! Работать и учиться трудно. Да и зачем в его возрасте работать? Он перенес такое серьезное заболевание в детстве. Ведь фактически он стал совсем здоровым только последние два года.

      – Этого я не могла забыть, но из сына надо вырастить человека, а не «плесень»! Он слишком легко учится! А впрочем, зачем нам спорить. Давай спросим самого Гарика. Ты всегда говорил, что нельзя навязывать родительского мнения.

      – Да, конечно, это Гарик должен решить сам. Нельзя ему навязывать родительского мнения.

      – Гарик, как ты хочешь: учиться в одиннадцатом классе или с утра работать в химической лаборатории, а вечером учиться в школе рабочей молодежи?

      – Разве меня пустят работать в химическую лабораторию?

      – Конечно, пустят, ты даже будешь получать свою заработную плату.

      – Я очень хочу работать в химической лаборатории.

      Потом Дау мне сказал: «Ты не права, Коруша. Ты сыграла на его страсти к химическим опытам».

      – Даунька, на мою ошибку укажет только время. Сын – это большая ответственность! Работа и немножко жесткие условия ему не повредят.

      – Главное, Коруша, Гарик сам так хочет.

      Когда первого сентября ребята – шумные и веселые – неслись в школу, мне стало грустно. А когда первого октября вечером после работы сын уехал на первый сбор в вечернюю школу и вернулся только после 23 часов, я уже ждала его на троллейбусной остановке, жадно оглядывая пустые проходившие троллейбусы.

      – Гарик, наконец-то! Почему так поздно? Было много уроков?

      – Нет, мама, мы не учились. У нас было только собрание. Оно очень поздно началось.

      – Что же вам сказали на собрании?

      – Нам сказали, чтобы мы на занятия не приходили пьяными.

      У меня просто остановилось дыхание. Хорошо, что Дау этого не слышал. Потом занятия наладились.

      Работая со взрослыми в институте, Гарик и сам быстро взрослел. Немного смущаясь, но с большим восторгом, еще детским языком он говорил об отце: «Мама, я слыхал, про папу говорили, что он… это правда?»

      – Да, сынуля, наш папка очень умный. Да, сынуля,