Академик Ландау. Как мы жили. Воспоминания. Кора Ландау-Дробанцева

что вам необходимо обратить внимание на ужасный почерк вашего сына.

      – Ну что вы, я видел, как он пишет, и ничего страшного не нахожу. Вы бы посмотрели, как пишу я!

      – И потом, ваш сын плохо пишет сочинения. Если средний ученик пишет сочинения в два листа, то ваш сын на любую тему пишет только полстраницы.

      – А зачем нужно разливать лишнюю воды по страницам тетради? А как с грамотностью у моего сына?

      – Пишет он грамотно.

      – Благодарю за ваш звонок. Я доволен успеваемостью сына. Советую вам, не придавайте большого значения каллиграфии, в наш век это не так уж важно.

      Сам Дау в последнем классе школы написал сочинение на тему «Образ Татьяны в поэме Пушкина “Евгений Онегин”»: «Татьяна Ларина была очень скучная особа». В сочинении только шесть слов, получил, конечно, единицу, однако это не помешало ему как физику!

      Комнаты сына и Дау были рядом, на втором этаже нашей квартиры. Дау занимался только дома. От личного кабинета в институте он отказался: «Заседать я не умею, а лежать там негде». Семинары он проводил в конференц-зале. О науке разговаривал с физиками, студентами и посетителями дома, в фойе института или прохаживаясь по длинным институтским коридорам, а в теплые времена года прохаживаясь по территории института.

      – Коруш, я пошел в институт почесать язык.

      Это значило, что его кто-то ждет, он будет разговаривать о науке или будет кого-нибудь консультировать. Занимался же настоящей наукой он только в одиночестве, лежа на тахте, окруженный подушками.

      Созрел как ученый, что называется, в собственном соку. В те годы общение с иностранными учеными было не в моде, а физиков его класса у нас в стране не было. Он почти всегда находился в состоянии творческого напряжения, истощая себя всепоглощающей силой гениального мышления, поражая своим изможденным видом, забывая поесть, теряя сон. Только огненные глаза горели жаждой жизни, жаждой познания, жаждой творчества!

      Когда родился сын, я оставила работу. У меня на руках было два младенца. Сын рос, обещая стать взрослым, ну а Даунька был вечным младенцем. С ним забот было куда больше. Его теловычитание заставляло тщательно следить за питанием. Обед – ровно в три часа. С помощью телефона разыскиваю его по институту.

      – Дау, ты почему не идешь обедать? Уже половина четвертого.

      – Корочка, ты что-то путаешь, я уже обедал.

      – Так, интересно, где и что?

      – Что – забыл, а обедал, конечно, дома.

      – Очень интересно, но ты зайди домой, проверим.

      Через несколько минут влетает в кухню: «Как вкусно пахнет! Оказывается, ты права, я действительно голоден».

      Как-то в начале лета 1955 года сын на даче заболел. Приготовив завтрак для Дау, я поднялась к нему наверх, он принимал ванну.

      – Даунька, с дачи звонил врач. Гарик опять заболел, и я срочно туда еду. Ты скоро спустишься завтракать? На столе в кухне все горячее. Смотри не задерживайся.

      – Через пару минут буду внизу.

      – Даунька, запомни, на моей половине