Мартовский заяц, или Записки мальчика индиго. Родин И. О.

какая гнида настучала на нас?

      Я пожал плечами. Мы вышли из гаража во двор и долго еще сидели на скамейке, провожая подозрительными взглядами мамаш, гуляющих с детьми, бабок, сплетничающих там и сям на лавочках у подъездов, а также других жителей дома, то и дело проходящих мимо нас по своим делам.

      Так закончилась наша «летная» эпопея. «Не судьба», – решили мы в конце концов и пошли записываться в секцию карате.

      Глава шестая

      На краю ойкумены, или Новый Диоген

      Запрещенного в стране тогда было на удивление много. Было запрещено иметь свой, хотя бы меленький, бизнес (все частные портные работали нелегально), перепродавать вещи (только через государственные комиссионные магазины), пользоваться ксероксом и другой копировальной техникой (а вдруг ты напечатаешь антиправительственные листовки), самостоятельно издавать книги, а уж тем более газеты (все издательства были государственные и подцензурные), ездить за границу (вдруг ты там останешься), иметь свою собственную квартиру (все квартиры были арендованы у государства), свободно покупать машины (машин было мало, и право ее купить надо было еще заслужить), работать на нескольких работах и получать при этом полную зарплату (а вдруг ты начнешь жить лучше, чем остальные), не работать вообще (значит, живешь на нетрудовые доходы), ходить в рестораны (это делалось только в исключительных случаях – на свадьбу, или юбилей, оттого ресторанов было на удивление мало) и так далее все в том же духе. Это подчеркивало одну простую мысль, высказанную в свое время еще Владимиром Маяковским – «единица – вздор, единица – ноль». А государство, по логике вещей, – это все.

      Поскольку практически любая вещь была под запретом (а что не было запрещено, то балансировало на грани), у населения оставалась чуть ли не единственная отдушина – чтение. Видимо, поэтому мы тогда считались самой читающей страной в мире. Однако и здесь было не все так гладко.

      Книг печаталось много. Даже очень много. Но большую часть этого составляла идеологическая макулатура, которую, естественно, никто не покупал. Она годами лежала в магазинах, а потом ее просто списывали и грузовиками вывозили на свалку или в пункты приема вторсырья. При этом купить не то что хорошую современную, но даже классическую литературу было чрезвычайно трудно. Лично мне в этом отношении было несколько легче, поскольку отцу на «Правде» периодически в качестве поощрения выдавали всевозможные собрания сочинений, которые там печатали. Хотя сам он их и не читал, домой приносил исправно, так что книжный шкаф у нас был забит под завязку. Чтением увлекался я один, поэтому данный предмет мебели был полностью в моем распоряжении.

      В то время как раз для удовлетворения спроса населения на книги государство специально разработало программу по сдаче макулатуры. Как одно связано с другим, было не совсем ясно, но отныне для того, чтобы купить какую-нибудь ходовую книгу, ты должен был сдать 20 кг (и более) макулатуры. По всей стране были организованы пункты приема вторсырья. Механизм состоял в следующем. Тебе выдавали абонемент на какую-либо книгу, потом ты наклеивал