Тестировщик миров. Владимир Перемолотов

на меня, новый знакомец достал из бокового кармана тонкую трубку. Покатав что-то во рту, поднес ее к губам и с силой дунул в сторону кустов. Там громыхнуло. В стороны полетели ветки и осколки камней. Один из осколков ударил меня по ноге. Черт! Больно же! Как бы даже не больнее, чем когда меня штыком пырнули.

      Пережидая звон в ушах, я с искренним интересом оглядывал вывороченную рядом с дорогой ямину. Ого! Никак не хуже гранаты. Только вот как он ее во рту уместил и через трубочку выплюнул?

      Через мгновение на дороге остались только автомобиль, профессора и я.

      – Что случилось? Кто стрелял?

      Папа Цаплер присел на корточки так, что голова его оказалась рядом с головой нашего товарища.

      – Это хорошо, что у вас там никого не было, – сказал он назидательно, кося глазом в мою сторону, – а то могло бы произойти несчастье…

      Если б профессор удосужился поднять вверх палец и потрясти им, то стал бы похож на бродячего проповедника. Только вот яма в земле намекала на то, что проповедями этот интересный человек может и не ограничиться. Чтобы не оставаться в долгу, я улыбнулся и подбросил на ладони пистолет.

      – А это – пистолет Марголина с глушителем. Если выстрелить кому-нибудь в руку, в ногу… или даже голову, то эффект будет примерно тот же, хотя шуму – гораздо меньше… Я считаю, что мы договорились?

      Профессор наклонился, близоруко разглядывая оружие в моей руке.

      – Похоже, вы очень серьезные люди, – наконец сказал он.

      – Не сомневайтесь, – подтвердил я его догадку. – Но если мы отсюда не уберемся, то всем нам будет плохо.

      – Уговорили, – буркнул профессор. Повернувшись к товарищу, так и не покинувшему кабины грузовичка, скомандовал: – Самомото! Мы уезжаем.

      – Что за люди?

      – Общество, – ответил Папа.

      – Хорошие люди, – с чувством заметил ученый, рассматривая автомат на Зеббовой груди.

      Тот махнул рукой, и с задней стороны грузовика послышался топот многих ног, хлопнула дверца.

      Профессор обеспокоенно заозирался:

      – Ты бы предупредил молодых людей… Мало ли что…

      – Да! – сказал Папа Цаплер. – Там у нас ящики… Так вы с ними поосторожнее.

      – Что-то ценное? – поинтересовался я. – Достояние угнетенного народа?

      – Нет. Овощи. Продукция с лабораторного огорода…

      В голосе профессора чувствовалось нечто недоговоренное. Я посмотрел на дымящиеся останки куста, потом на профессора. Тот, ухмыльнувшись, ответил на немой вопрос:

      – Эта горошина с той свеклой, что в фургоне лежит, на одной грядке росли…

      – Биовзрывчатка, – внес ясность желчный Самомото. – В машине не плевать и не курить.

      Он явно хотел произвести впечатление на нас, но просчитался.

      – Других предосторожностей не нужно? – небрежно поинтересовался я. – Чесаться и бить чечетку не возбраняется?

      Папа Цаплер оглядел меня, словно редкость, бог знает как попавшую в его руки. Ему явно хотелось сказать что-то колкое, но ученый благоразумно сдержался. Вместо