Небо на троих (сборник). Сергей Филатов

через частокол тел, ног и прочего, а уж убежать от соперников ему труда не составляло. Бегал Вовка быстро… но от себя не убежал. Все один к одному, как у всех: безработица, водка, а потом еще и «дурь». На «ханку» подсел.

      Жил Володя с матерью и с сестрой. Намучались они конечно с ним. Однажды я сам слышал, Вовкина мать с ненавистью говорила ему: «Когда ж ты сдохнешь-то?!» Володя что-то мычал в ответ добродушно, вроде – «скоро, скоро, мать…», пускал слюну и смотрел глубоко выпученными глазами.

      Впрочем, иногда, когда Володя бывал трезв, он ненавидел себя, ненавидел жизнь свою такую, и спрашивал меня на полном серьезе: «Как думаешь, выкарабкаюсь я из этого дерьма? Знаешь как надоело, на работу никуда не берут, всем теперь до 35 нужно… А мне уж под полтинник почти… Куда я им?! А дома матери в глаза смотреть стыдно… И страшно».

      Нашли Вовку дома в ванной. Со вскрытыми венами. Полная ванна окровавленной воды. И Вовка.

      Хоронили тоже наскоро. Лето было, боялись, долго не пролежит – портиться начнет. Или еще почему-то. Мать Вовкина была какая-то потерянная, но не плакала. Когда смотрел на нее, – меня не покидало ощущение, что с плеч у нее огромный груз свалился. И грешным делом, думалось: «А может и прав он, Вовка…»

      Второй Остряков, Серега, тот просто спился. Получил инвалидность, на вид молодой, здоровый, но что-то с ногами у него стряслось – отниматься стали. Пенсию ему назначили небольшую, но стабильную, что, согласитесь, по нашим временам немаловажно. И он ее честно, всю до копеечки пропивал. Жена постоянно «пилила» Серегу, но не уходила. Жила с ним. Любила.

      В конце концов, с квартала Серега уехал, квартиру свою на «красной линии» продал какому-то барыге под магазин. Точнее обменял на меньшую. Вырученную разницу успешно пропил и в последнее время, по моим сведениям, сторожит где-то на автостоянке – сутки через трое. Так же пьет, на квартале появляется редко и все жалуется на ноги: «Понимаешь, совсем ног не чувствую, – обычно плачется он после каждой рюмки, – Да-а… А ведь играли когда-то мы… Как играли!.. Помнишь?»

      Помню, Серега, конечно же, все помню! Хоть и времени немало прошло… А последние годы особенно выкашивают почему-то по-черному наше поколение, поколение, которое государство наше «оборонно-уже-немощное» давно похоронило. И немного уже нас осталось. Хотя остались еще!

      И где оно, Серега, то время?

      Где тот футбол?..

      Философия теплотрасс

      рассказ

      Холодными осенними вечерами, наваливается на меня какая-то тоска, особая, глубокая и беспричинная. Не могу сказать, почему она наваливается, вроде ничего в мире не изменилось, но холодно и неуютно на душе, зябко как-то, и одиноко. Кажешься себе таким маленьким и чужим в этом мире, словно попал сюда по чьей-то нелепой ошибке: ни здесь и ни сейчас ты должен находиться… Но находишься здесь и сейчас.

      А дождь сбивает уже редкие листья с тополей, мочит сиротливые кучки листвы на земле, назойливо настукивает в окно, вот он уже вперемешку со снегом, вот… впрочем, зима еще не наступила. В такие вечера я часто думаю о нем: как там ему