Незабудка. Наталья Брониславовна Медведская

Она почувствовала исходящий от него жар и волнение. Его глаза стали такими же, как тогда в лунную ночь, бездонными провалами зрачков, почти поглотивших радужку.

      «Сколько раз я видела раздетых парней на пляже? Ни один из них не вызывал никаких чувств. А сейчас я умираю от желания, дотронуться до него. Просто дотронуться».

      Таня подняла руки и положила ладони на грудь Сашки. Легонько провела по гладкой, прохладной коже. Она стояла на низком бережке, он в воде. Впервые на одном уровне. Ей не нужно поднимать голову, а ему наклоняться к её лицу. Они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Сашка притянул Таню. Она приникла к нему, голова склонилась к его плечу.

      – Я хочу обнимать тебя вечность, – прошептал он на ухо и прикоснулся губами к шее. – Они опять стучат разом. Слышишь?

      Таня подняла голову.

      – Да. А ещё ты дышишь, как я…

      Она погладила его щеку ладонью, точно зная: у неё сейчас такие же сумасшедшие глаза, как и у Лукьянова.

      – Какая трогательная сценка! За рыбкой пошла, тихоней прикинулась, – послышался ехидный голос Ларисы.

      – Саш, иди сам…, неси рыбу…, я, потом приду, – тихо сказала Таня, чувствуя себя оплеванной.

      – Долго вы там? Вас ждут. Ромео, рубашку не забудь. Все хотят есть. Вы-то любовью сыты! – Она злорадно засмеялась.

      – И конечно, именно тебя послали за нами, – буркнул Сашка с досадой. Присел на берег, стащил сапоги.

      Таня взяла ведерко и удочку. Сашка в одну руку взял сапоги, другую протянул ей, помогая подняться по крутому склону. Не обращая внимания на Ларису, они прошли мимо.

      – Эй, я что невидимка?! – крикнула она в след.

      – Ты? Ты – пустое место, – ответил Лукьянов холодно и, наклонившись к Тане, чуть слышно произнёс: – Не переживай. Ничего плохого в нашем поведении нет. Это ей должно быть стыдно.

      На поляне горел костер. В закопченном эмалированном ведре кипела уха.

      – Хорошо, что мы их не ждали. С этого улова только чай кипятить, – сказала Женя, заглянув в пустое ведерко.

      – Илья Константинович знаешь, сколько поймал? – восхищённо проговорила она, обращаясь к подруге.

      – Ужасно хочется есть. Садитесь, всё готово, – позвала к столу Оля Сарычева.

      – А им не хочется, – заявила подошедшая к костру Лариса. – Они любовью сыты. Приди я чуть позже, застала бы не только поцелуи, а кое-что другое.

      – Ну и, чтобы ты увидела? – Лукьянов приблизился к ней. Лицо его было злым и напряженным.

      – Что? Про это даже малыши знают. Танечка – лёгкая добыча. Да, Саня? Ты даже несильно старался, – деланно захохотала Лариса.

      Вокруг стояла мёртвая тишина. Потрескивали, сгорая в костре ветки.

      В этой тишине звук пощечины показался оглушительным. Лукьянов вытащил из кармана носовой платок и тщательно вытер руку.

      – Ты, ты посмел ударить меня! Запомни: тебе это дорого будет стоить. Ох, как ты пожалеешь, запомни! – угрожала оскорблённая Лариса.

      Она помчалась в палатку. Схватила свою сумку и, подлетев к Валере