Незабудка. Наталья Брониславовна Медведская

хладнокровие, которым так гордился?»

      Сашка осознал: он ревновал, дико ревновал. Никто не должен касаться Тани! Плевать ему на Ларису и на всех, кто рядом с Ледовской. Оказывается, ему нужна только эта девушка, колючая и нежная одновременно. Раньше он не ревновал – думал выше этого. И вдруг обнаружил, что готов прибить незнакомого парня только за то, что тот танцевал с ней. Что-то похожее на панику нарастало в его душе: «Что же Василёк со мной сделала?»

      Они медленно шли по вечерней улице. Пары обгоняли их. Сашка накинул Тане на плечи свой пиджак. Она куталась, касаясь щекой поднятого воротника, и украдкой вдыхала его запах.

      – Я начинаю завидовать этому пиджаку, – улыбнулся он.

      Таня смутилась. На высоком орехе возле дома в тумане висели качели.

      – На твоей улице растут одни ореховые деревья, а она называется Рябиновой. Почему? – чуть растягивая слова, поинтересовался Сашка, любуясь нежным овалом лица девушки.

      – Мне сегодня уже задавали этот вопрос. Видимо собирались посадить рябины, но нашли только ореховые саженцы, – озадачилась она.

      Они приблизились к её дому. На толстом суку тополя висели качели. Когда-то отец повесил их для маленькой Тани, но крепкий канат легко выдерживал и взрослого. Они с Женькой до сих пор время от времени садились на отполированную попами дощечку. Она показала на качели.

      – Покатаешь?

      – За поцелуй, – ответил Сашка и поразился бешеному стуку своего сердца.

      Придержал дощечку, пока Таня усаживалась. Он катал, а она вспоминала, сколько вечеров провела на этих качелях, мечтая о нём. Как волновалась душа, ожидая неизведанного и прекрасного. Теперь понимала – это было предчувствие любви. Качели плыли в тумане. Таня находилась в столбе рассеянного света, льющегося из окон дома.

      – Ты как на сказочных качелях, – тихо произнёс Сашка, останавливая их. – Красиво, правда? – в этот миг он понимал её полностью.

      Она благодарно улыбнулась и впервые за весь вечер посмотрела ему в лицо. От светящихся глаз Лукьянова сердце дало сбой. Сашка наклонился и прикоснулся к её губам. Таня подняла руки, обняла его за шею и дотронулась до волос на затылке.

      – Мягкие, как я и думала, – прошептала она, перебирая пальцами завитки.

      – Сладкие, как я мечтал.

      Его руки на плечах Тани вздрогнули.

      – Черт! Голова закружилась, как у барышни, – хрипло засмеялся Сашка.

      Она отстранилась от него и заглянула в глаза.

      – Это плохо.

      Его зрачки расширились, от чего глаза превратились в бездонные

      колодца.

      – Мне лично, очень хорошо, – он пристально смотрел на неё, – никогда такого не чувствовал.

      – А я не знала, что так бывает…

      «Зачем призналась? Теперь он понял, что ни с кем ещё не целовалась», – вспыхнула Таня.

      Ей показалось: между их душами протянулась прочная невидимая нить. Когда простившись, Сашка уходил домой, её сердце рванулось за ним. Она не знала, что он тоже испытал острую боль от расставания.

      На следующий день Таня