Открой мою дверь – повесть и рассказы. Наталья Юрьевна Васильева

цель! Стреляй или сдохнешь!

      От него разит потом, он раздражен от усталости.

      – Сколько тебе?

      – Восемнадцать… Почти.

      – Набрали сосунков… – бормочет он и вытирает ладонью пот с лица, оставляя при этом грязные полосы.

      – Давай еще раз.

      Я покорно беру тяжеленный автомат и прижимаюсь щекой к прикладу. Капитан своей рукой кладет мою на курок и снова наводит мушку.

      – Видишь цель?

      – Вижу…

      Я закрываю глаза и покорно жму на курок.

      Капитан хлопает меня по плечу. Он доволен. «Молодец, парень» – говорит и уходит.

      Мама…

      – Сынок, вынеси мусор.

      Они убьют ее! Остервенело хватаю автомат и с широко открытыми от ненависти и страха глазами стреляю, стреляю, стреляю…

      – Сынок, ну вынеси мусор, сколько можно тебя просить?

      Не чувствуя тяжести автомата, выпрыгиваю из окопа, несусь сломя голову, ничего не вижу, кроме цели, не чувствую боли и опять стреляю, стреляю, стреляю…

      – Вынеси мусор и сходи за хлебом, в доме нет ни крошки.

      Взрыв справа, земля сыплется на землю дождем, но бегу и стреляю. «Молодец, парень!» – сзади кричит капитан.

      Не чувствуя боли, приваливаюсь к дереву. Враг бежит на меня, злобный, весь в крови. Из последних сил – контрольный в голову. Готов.

      Из-за угла – длинная очередь, а у меня уже нет сил бороться. Последнее, что я вижу – кровавый экран и на нем надпись:

      «Самая сладкая месть – счастливо прожить свою жизнь. Талмуд».

      Миссия провалена. Закрываю лицо руками. Мама переходит на крик:

      – Мусор! Вынеси! Ты меня слышишь?!

      – Я все слышу, мама. Уже иду.

      GAME OVER.

      2010

      Чердак

      Дом был пустым и холодным, как будто совсем не соскучился по мне и не ждал. Он был крошечным – комната и кухня, над ними – чердак. Я поспешно включила всюду свет.

      Наверх вела винтовая лестница – ровно девять ступеней, с одной стороны закрепленных на железной трубе. С другой стороны они упирались в стены.

      А я и не подозревала, как соскучилась по дому. В сердце щемит тоска и кажется, что вот сейчас увидишь на привычных местах занимающихся обычными делами тех, кого уже нет.

      На улице – осенний вечер, холодно, а я в доме одна, да и, наверное, во всем дачном кооперативе таких, как я, не наберется и десятка. Ужасно одиноко; брата не отпустили с работы, он приедет ближе к ночи, а я – принципиальная, упрямая! – решилась ехать в одиночку, раз уж мы собрались, наконец, приехать сюда.

      А к чердаку ведут девять ступеней. Он заперт массивной дверью на сердитом замке. Наверное, эта дверь – самое добротное, что есть в доме, построенном кое-как и из чего попало.

      Нам запрещали лазить на чердак. Но я выжидала, пока дедушка заснет после обеда, а бабушка с мамой уйдут в беседку, и тихонько (еще тише!), затаив дыхание, чтоб не скрипели ступени, кралась наверх, добиралась до заветной двери и дергала за ручку, надеясь, что она открыта. Но было заперто, и тогда я прижималась лбом к холодному сердитому замку и стояла так, пока он не согревался. А потом я пулей слетала вниз и выбегала на улицу – жаркую, светлую, где пахло цветами