Папа Жора. Петр Немировский

то аист не прилетел, то мама должна готовиться к операции. Впрочем, на капусту и на аиста с недавних пор я не шибко надеюсь. Вон, у тети Любы сначала надулся большой живот, а потом появилась коляска с ребенком. Значит, с капустой все в порядке. Подозреваю, всему виной мамина операция.

      Детей вынимают из живота, развязав женщине пуп. Это я знаю точно. Свой пуп я берегу как зеницу ока. А родители темнят. Они не догадываются, что недавно я обнаружил на полке одну серьезную книгу. Книга мамина. Папины книги – о шпионах и разведчиках, на обложках нарисованы мужчины с пистолетами или блондинки с меховыми накидками на плечах. Там все выдумано и неправда. А мамина книга без рисунка на обложке. Зато правдивая. С таким жутковатым названием: «Акушерство и гинекология». Слова эти запретные, их нельзя произносить вслух, а то еще родители догадаются, что я без спросу открыл эту книгу.

      Тети там очень похожи на тех, что нарисованы на дверях туалета – тоже без платьев и без купальников. Голые. Правда, туалетные – веселые, озорные, а в книге – серьезные, строгие, того и гляди закричат: «Игорь, ты что – хочешь простудиться? А ну, отойди от колонки!». На первых страницах они стоят раздетые перед врачом, поднимают руки вверх, наклоняются. Затем идут рисунки неинтересные: какие-то узлы, трубки, пузыри. Потом появляются животы – сначала маленькие, затем большие. В животах, свернувшись и поджав ноги, точь-в-точь, как я во сне, только без мишки, лежат лысые уродливые дети. Больше всего меня поражает рисунок, на котором изображена лежащая женщина с широко расставленными ногами – точно паук, а из дырки под ее животом появляется чья-то маленькая голова…

                                                     ххх  

      Когда Аллочка поела, мы отправились в «мой уголок». Вскоре вошла бабушка и сказала родителям:

      – Алла сегодня останется у нас, а Валя поехала к сестре.

      Мы с Аллочкой переглянулись и продолжали играть. Звери запрыгивали друг на дружку, рычали, блеяли, заяц ударял в тарелки. Но Аллочке это скоро надоело.

      – У тебя куклы есть? – спросила она полушепотом. Кажется, она чего-то стыдилась.

      – Нет, у меня только звери.

      – Моя кукла осталась дома.

      – Поклянись, что никому не скажешь.

      – Клянусь.

      Я достал спичечный коробок, в котором хранил деньги. На коленях мы подползли к углу, уперлись головами в стену.

      – Тридцать копеек, – с важным видом я вернул коробок на прежнее место.

      – А у меня дома целых пятьдесят копеек есть, мне мама подарила.

      – Зато меня папа в субботу поведет в парк и купит мороженое!

      – Мне папа тоже купит мороженое!

      – Ничего он тебе не купит, потому что он – алкоголик!

      Аллочка толкнула меня кулачками в грудь. В ответ я обхватил рукой ее шею и зажал в «ключ». Она стала вырываться, а я попытался повалить ее на пол. Чьи-то руки схватили меня сзади.

      – Перестаньте! – приказал папа.

      Пару раз я попытался ударить ее ногой.

      – А чего она дразнится!

      – Он первый начал, – пожаловалась Аллочка,