Сказки русского ресторана. Александр Мигунов

И пока они пялились на конфеты, он сгрёб со стола бумагу с подписью и быстренько сунул её в сумку.

      – А дату? – напомнил отец.

      – Сам поставлю, – сказал Заплетин. – Спасибо. Пора мне. До свиданья.

      Он повернулся идти к выходу.

      – Так не годится, – сказал отец. – Отпускай такси. Посиди с нами. Заночуешь, а утром на автобус.

      – Спасибо большое. Мне правда некогда.

      Заплетин почти выбежал на улицу. Тут бы ему вздохнуть с облегчением. Да нет, пока рано расслабляться. Подпись отца должен ЖЭК заверить. Утром он должен отправиться в ЖЭК по месту проживания отца и там каким-то образом доказать, что он сын Заплетина Василия Степановича. Планировал взять от отца записку, где тот попросил бы служащих ЖЭКа посодействовать его сыну, да вот, супруга его подвела, нависала над ними, словно туча. Уже разразилась, поди, расспросами: что за Павел? откуда он взялся?

      В Устюжне он отыскал гостиницу.

      – У вас есть броня? – спросила девушка, так напомаженная и разодетая, будто приготовилась на бал.

      – Нету брони, – отвечал Заплетин.

      – Комнаты нету, все забронированы, – сказала девушка, отворачиваясь и продолжая читать журнал.

      – Девушка, – ласково сказал он с самой восхитительной улыбкой. – А, может, что-нибудь да найдётся?

      И положил перед ней на столик коробку “Птичьего Молока” (если б конфет под рукой не было, он положил бы либо духи, либо достаточную купюру). Коробка редких в то время конфет подмазала девушку так удачно, что тут же нашлась не просто кровать в комнате на нескольких командировочных, а даже отдельная комнатушка, с туалетом и душем в коридоре, но на это мелкое неудобство мог внимание обратить привередливый американец, но никак не советский гражданин.

      Утром, прикончив остатки ужина, состоявшего из хлеба с колбасой, он тут же отправился к дому отца. По дороге начало моросить. Но дождь этот был совсем несерьёзный, и, как для севера характерно, мог оставаться несерьёзным ещё несколько дней. Путь к ЖЭКу ему указала женщина, уже успевшая отовариться. Раскачиваясь медленно, по-утиному под весом двух тяжёлых кошёлок и под своими излишками жира, она провела его до тропинки, ведущей к высокой трубе котельной, а там, объяснила она, отдуваясь, сверни налево, к двери в подвал.

      В подвальной комнате без окон, с тусклыми лампами, запахом плесени сидели три среднего возраста женщины, с лицами чем-то измождёнными, с самодельными кудряшками на головах. Все они кутались в тёплые кофты, и все они, похоже, грипповали, поскольку сморкались, чихали и кашляли. Заплетин не планировал заразиться, но он бы пошёл даже на грипп, если б одна из этих женщин заверила подпись его отца. Они мельком взглянули на вошедшего, который оказался незнакомцем, явившимся чёрт знает зачем, и снова уставились в бумаги, обрызганные вирусами гриппа, и, возможно, даже палочками Коха. Он кашлянул, но это не услышали, поскольку здесь кашляли беспрерывно, как радио, которое не выключалось. Он выбрал женщину в синей кофте, с лицом, как будто, менее измождённым.

      – Простите, – сказал он мягко, заискивающе. –