Олимпийский чемпион. Фридрих Незнанский

на ноги, растирая ладонью кровавые сопли.

      – Ну, сучара. – Он кинулся на капитана и был опять сбит с ног. Двое солдат, приседая и ухая, принялись избивать его прикладами.

      – Хватит, – приказал капитан. – В ШИЗО его. И шмон по баракам. Живо.

      Обыск в бараке дал неожиданный результат. Перепачканное кровью лезвие нашли в матраце Сиропа, ссученного спекулянта, которому оставался месяц отсидки. Когда Сиропа привели в барак и показали ему писку, его лицо выразило такое неподдельное изумление, что капитан сразу понял, что к чему.

      Никто особо не верил в то, что этот стукач зарезал блажного, но факт есть факт. В лагере следствие обычно надолго не затягивается. Да и начальство было радо оставить информатора еще на несколько лет в колонии.

      Когда Сиропа вели в ШИЗО, его лицо было в слезах.

      – Это не я… Не я это… – хрипел он конвоирам.

      – Знаем, – сказал один из них, молодой высоченный лейтенант, – но ничего не поделаешь. Терпи…

      Сека парился в изоляторе, а Калина как ни в чем не бывало ходил по зоне. Чахлик наблюдал за ним со стороны, но парень не выказывал никакого беспокойства, ничем не выдавал себя и не пытался первым заговорить. Чахлик тоже молчал, хотя его так и подмывало сходить к Усману и поинтересоваться, как воры оценили его труды. Но надо было выждать, пока все успокоится.

      Через пару дней, когда зеки обедали, кто-то крикнул, что Сиропа нашли повесившимся в ШИЗО. Все побежали смотреть.

      Через некоторое время из ШИЗО вертухаи вынесли труп. В толпе зевак Чахлик и Калина оказались рядом.

      – Бойкий ты парень, – прошептал Чахлик. – От себя отвел, Секу хотел подставить.

      – Нет, – тихо сказал Калина. – Он сам хотел на себя все взять. Когда ты ушел, он так и сказал: иди, дескать, я все на себя возьму.

      – Да ну! – удивился Чахлик.

      – Можешь сам спросить, – спокойно ответил Калина, – ну я и ушел.

      – А Сироп?

      – Я ссученного подставил. – Калина посмотрел прямо в глаза Чахлику, и тот невольно отвел взгляд. – Может, тебе жаль Сиропа? Ты скажи, я могу и признаться, что его подставил.

      Чахлик молчал. Калина еле заметно улыбнулся.

      – Я разберусь с тобой, гад. – Чахлик резко развернулся и пошел прочь. И почувствовал на спине насмешливый взгляд подельника.

      Вечером Чахлика вызвал к себе Усман.

      Андрей вошел в барак и обомлел. Усман, как и в прошлый раз, сидел за столом вместе с Рыжим и Мозырем. Четвертым в этой компании был Калина. Чахлика так поразил этот факт, что он застыл на пороге, глядя, как молодой спокойно и уверенно опрокидывает в себя стопку водки.

      – Ну чего встал? – Усман кивнул Чахлику. – Проходи, присаживайся. Вон там, в уголочке.

      Усман показал на стул возле шконки. Это было место для тех, кто приходил к Усману за советом или помощью в какой-нибудь разборке. Словом, место не для блатных.

      – Я лучше здесь постою, – обиженно сказал Чахлик, с раздражением наблюдающий за Калиной, который ел с одного стола с ворами.

      – Не тушуйся, пацан, сказано, присядь, делай как сказано, – тихо и угрожающе произнес Мозырь. – Сейчас разбирать будем