Олимпийский чемпион. Фридрих Незнанский

закончен. Зеки отдыхали. Возле одного из бараков расположилась компания из шести человек. Четверо сидели на корточках, один сидел на стуле с гитарой, шестой стоял рядом и отгонял от гитариста мошкару.

      Стоит на вышке часовой,

      Он охраняет мой покой,

      И Богом проклинал родную мать, –

      надрывно фальшивил Чахлик, бренча на гитаре, подвязанной черным бантом. Гитара была ободранной, старой, с полустершимися переводными картинками – длинноволосые блондинки в овальных рамках.

      – Еще один комар на меня сядет, придушу, падла, – сказал он парню, отгоняющему мошкару. Парень испуганно съежился и быстрее замахал лопухом, а сидящие на корточках подобострастно засмеялись.

      Мне наплевать на белый свет,

      Мне по закону скидки нет,

      А значит, мне свободы не видать, –

      продолжал надрываться Чахлик, глядя на солдата, стоящего на вышке. Тот слушал певца, опираясь на бортик будки и посмеиваясь.

      – Вот смотрите сами, пацаны, – прервал песню Чахлик. – Разве справедливо, что этот вертухай стоит над нами? Его, гада, там даже комары не жалят. А мы тут должны мошкару кормить. Вот она жизнь какая паскудная штука…

      – Да, блин, – протянул один из сидящих и глубоко затянулся сигаретой. – Кому шконка, кому – золотая коронка.

      – Подыми на меня, – сказал ему товарищ. – Одолели кровососы! Сегодня комарье совсем взбесилось.

      – А ты закури, Калина. – Чахлик протянул пачку сигарет «Прима».

      – Не, благодарю, здоровье дороже.

      – Ну гляди сам. – Чахлик с неприязнью посмотрел на Калину.

      Не нравился ему этот плотный хитроватый парень, севший за мошенничество у обменного пункта.

      – Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, – рассмеялся курящий и дыхнул на Калину едким дымом.

      – Это правильно, – поддержал его Чахлик. Этот пацанчик был ему по душе. Резкий, развинченный, дерзкий с начальством хулиган по кличке Сека был ближе всех к тому идеалу молодого вора, который имел в своем представлении Чахлик.

      Я медвежатник – крупный вор,

      И суд мне вынес приговор,

      На всю катушку гады раскрутили,

      Нажмут курок, закажут гроб,

      Короче жизнь – короче срок,

      И, значит, мне свободы не вида-ать.

      Чахлик продолжил пение, думая о том, как бы хорошо можно было срезать гадского вертухая с вышки. Например, из ружья брата… Были у того винтовки на любой вкус, и, пока он еще не сел в первый раз, брат давал ему подержать их в руках. Хотя с тех пор немало стволов прошло через руки Чахлика, винтовки с оптическим прицелом брата, их полированное дерево, холод металлического ствола и прицел, через который, как в подзорную трубу, можно было разглядеть все вокруг, он запомнил на всю жизнь.

      – Вечер добрый, Чахлик. – Вкрадчивый голос вывел певца из размышлений.

      Неподалеку стоял невысокий худой человек,