Хирург. Юлий Крелин

таким именем, да еще на радостях от идеи стукнул по плечу, может быть, сильнее чем надо. – Идея! Идея, коллега Агейкин!

      – Что это вы так обрадовались?

      – Есть у нас телефон выездной бригады пересадок органов?

      – Вы думаете, не вытянет? Я тоже так думаю.

      – Дурак ты, Падлыч. – Я был, конечно, в излишнем восторге от идеи, придуманного имени и, наверное, выпитого вина, которое постепенно улетучивалось. – Давай телефон.

      – Пожалуйста. Вот записан он.

      – Алло! Здравствуйте. Трансплантация? У нас есть очень тяжелый черепной больной.

      – Бесперспективный для вас?

      – Знаете ли, пока живет, всякий перспективный. Как вам сказать. Очень тяжелый.

      – Какая группа?

      – Третья.

      – Ох, это нам очень нужно. А что с ним?

      – Кусок циркульной пилы расколол череп пополам.

      – А так-то он здоровый был? Сколько лет?

      – Тридцать четыре года.

      Вошла сестра:

      – Евгений Львович, ввели. Молчит. Вроде бы загрузился. Я кивнул головой и махнул рукой, чтобы шла туда, к больному.

      – Сейчас приедем. У нас больной лежит на искусственной почке с уремией. Третья группа позарез нужна.

      Позарез!

      Теперь я им самое главное скажу.

      – Только у меня знаете, какая просьба к вам. Тут для операции наркоз очень сложный нужен, а у нас анестезиолога нет, только сестра. Захватите вашу реанимационную бригаду. Поможете, а уж если не выйдет, будете брать.

      – Договорились. Как проехать? Какая больница?

      Я сказал, и минут через пятнадцать они уже были у нас в больнице.

      Когда я кончил говорить по телефону, в ординаторскую вошел мужчина:

      – Здравствуйте. Мне сказали, что приехал заведующий отделением. Могу я с ним поговорить?

      – Пожалуйста. Слушаю вас.

      – Вы Евгений Львович?

      – Да.

      – Я начальник техники безопасности с завода, где произошло это несчастье.

      – А-а. Слушаю вас.

      – Скажите, Евгений Львович, он безнадежен? Есть надежда?

      – Надежда всегда есть. Но он очень тяжелый, ничего не могу вам сказать. Может, и удастся спасти. Сейчас начинают наркоз.

      – Что жене-то мне сказать?

      – Да так и скажите. А дети есть?

      – Один есть. А через четыре месяца второй должен быть. Простите, Евгений Львович, вы как считаете, он пьяный?

      – Кажется, пьяный.

      – Вы понимаете, это ведь тоже очень важно. Уж как с Васей будет, это, как говорится, Бог даст, а вот ответственный за технику, так сказать, безопасности по тому участку, как говорится, под суд может загреметь.

      – А он виноват?

      – А кто ж его знает. Работал Вася без экрана – нельзя. Но если он пьян, как говорится, тогда тот не виноват, так сказать. А если не пьян и погибнет – под суд. Обязательно под суд. Да и еще незадача. Этот техник по безопасности только что прошел, как говорится, курс лечения от алкоголизма, так сказать. Сейчас не пьет. А уж теперь сорвется, точно. Он как услыхал про это, сразу с места сорвался и исчез. Неизвестно где.

      – Ничего