Блондинка в озере. Рэймонд Чандлер

его подзавести особых результатов не дала. Мне по-прежнему кажется, что они поссорились, но он все же не теряет надежду снова наладить отношения.

      – Тогда он, видимо, знает, где она, – сказал Кингсли.

      – Может, знает, а может, и нет. Кстати, на улице, где живет Лейвери, со мной произошла любопытная история. Там в квартале всего два дома. И второй из них принадлежит некоему доктору Олмору.

      Я вкратце рассказал ему про свое приключение. Немного помолчав, он спросил:

      – Доктора зовут Альберт?

      – Да.

      – Одно время он лечил Кристл. Несколько раз приходил к нам, когда… в общем, когда она перепивала. Сразу же хватается за шприц. А жена у него… обождите-ка, что-то там было с его женой… Ну да, покончила самоубийством.

      – Когда?

      – Не помню. Довольно давно. Я с ними не особенно общался. Что собираетесь делать дальше?

      – Собираюсь на Пумье озеро, хотя ехать уже немного поздновато.

      Он сказал, что времени у меня достаточно, к тому же в горах темнеет на час позже.

      Я ответил, что тогда все прекрасно, и мы положили трубки.

5

      Сан-Бернардино пекся в мареве послеполуденного солнца. Жара стояла такая, что обжигало язык. Ловя ртом воздух, я остановился купить фляжку спиртного на случай, если обессилю в дороге, и начал долгий подъем к Крестлайну. Через пятнадцать миль шоссе взобралось на пять тысяч футов, но прохладнее не стало. Еще через пятнадцать миль я въехал в окруженный высокими соснами поселок Бьющие Ключи. Там и было всего-то что заправка да дощатый магазинчик, зато свежо, как в раю. До конца пути жары больше не чувствовалось.

      Дамбу на Пумьем озере охраняли вооруженные часовые: двое по концам, один – посередине. Первый приказал мне при въезде закрыть окна. Метрах в ста от дамбы по воде тянулась веревка с пробковыми поплавками, преграждавшая путь лодкам. Других примет военного времени я не заметил.

      По голубой воде скользили каноэ, тарахтели моторки и, как разгулявшиеся мальчишки, заходя на крутые виражи и вздымая широкие полосы пены, пижонили быстроходные катера. Девушки в них повизгивали и окунали руки в воду. Покачиваясь на волнах, там и сям сидели рыбаки, которые заплатили за рыбалку по два доллара и теперь пытались подцепить хоть какую-нибудь рыбешку, чтобы компенсировать затраты.

      Шоссе скользнуло вдоль гранитного склона, и впереди открылось луговое разнотравье, где отцветали дикие ирисы, белый и фиолетовый люпин, дубровка, водосбор, мята и пустырник. Высокие красноватые сосны вздымали к безоблачному небу свои вершины. Шоссе снова повернуло к озеру, и пейзаж расцветился девицами в пляжных сандалиях на толстой подошве, в ярких брючках или с голыми ляжками, с лентами в волосах или в крестьянских косынках. Через дорогу то и дело осторожно переезжали велосипедисты и время от времени с треском проносились возбужденные юнцы на мотороллерах.

      В миле от поселка шоссе разветвлялось, в горы уползала дорога поуже. На грубой деревянной доске было написано: «Оленье озерцо – 1 ³/₄ мили». Я свернул. Первую половину пути на склонах кое-где попадались коттеджи,