Не хлебом единым. Владимир Дудинцев

и тихим тоненьким голосом выводила: «Бай-бай, баю-бай, пришел дедушка Бабай. Пришел дедушка Бабай, сказал – Коленьку давай!»

      Надя, не взглянув на мужа, показала рукой на диван, рядом с собой. И Леонид Иванович послушно сел.

      – Ну, что нового? – спросила Надя.

      – Ганичев с завтрашнего дня – король на комбинате. Принял дела.

      – Телеграмму ты получил?

      – Получил. Еду в Москву через неделю. Квартира уже есть. Тебя оставлю пока здесь. Когда там улажу – вызову. Не бойся, у тебя будет провожатый. Доставит тебя.

      Он замолчал, прилег на диване, отдыхая. «А мы Колю не дадим. Он у нас пока один…» – тоненько тянула Шура, поскрипывая коляской.

      – Да, еще новость! – сказал Леонид Иванович, оживляясь. – Лопаткин! Пробил ведь ход! Мне звонили сегодня из филиала. Требовали Максютенко и заодно Лопаткиным интересовались.

      – Я это знаю. Он заканчивает новый вариант…

      – Вот как? Новый, говоришь? – Леонид Иванович встал, чтобы пройтись туда-сюда. Он всегда ходил, «колесил» по комнате, если его захватывала какая-нибудь новая мысль. И Надя поймала себя на том, что следит за ним.

      – Говоришь, новый? – спросил Леонид Иванович, останавливаясь. Взглянул на кроватку ребенка и сел. – А откуда ты узнала?

      – Имею информацию. – Надя чуть заметно улыбнулась. – Скажи мне вот что, – голос у нее был сонный, она смотрела вверх. – Скажи мне… товарищ Дроздов. Ты как – хорошо реагируешь на критику?

      – Смотря какая критика! – Леонид Иванович засмеялся.

      – Я беспартийная. Но я тебя сейчас буду критиковать, – сказала Надя и замолчала.

      – Ну что ж, критикуй! – немного выждав, сказал Леонид Иванович.

      – Я думаю, что ты такой критики у себя на заводе не услышишь. Мне интересно, почему у тебя была потребность издеваться над этим изобретателем? В его отсутствие говорить о нем… – не перебивай! говорить всякие вещи. И кому! Мне, человеку из коллектива, где он работал когда-то! Уважаешь ты кого-нибудь из людей, кроме себя?

      Во время этой неожиданной тирады Леонид Иванович все время пытался остановить ее. Закрыв глаза, говорил: «Надя… Надя…»

      – Надя, послушай, – сказал он, наконец. – Я понял тебя. Слушай: во-первых, я не издевался над Лопаткиным, а излагал свою точку зрения и говорил о ней только тебе, своей жене. Я ее тебе не навязывал. Я знал одного директора, который несколько лет кормил и одевал сумасшедшего изобретателя. Они вместе вечный двигатель конструировали. Этот пример наш министр любит приводить… Вот тебе обстоятельство, которое сыграло свою роль в формировании моей точки зрения…

      – Министр? – спросила Надя с усмешкой.

      – Нет, не министр. На сегодняшний день мы имеем еще целый ряд новых обстоятельств, которые изменили…

      – Ты считаешь, что ответил? – тихо спросила Надя.

      Леонид Иванович с тревогой развел руками.

      – Ты – помнишь? – назвал его марсианином…

      – Надюш… Постой-ка. Разве