Жизнь наградила меня. Людмила Штерн

Союза запрещалось, и мы за копейки в спешке их продавали. Среди покупателей нагрянули две знаменитости: Соловьев-Седой и Сергей Михалков.

      Композитор приобрел красного дерева, отделанное бронзой (то ли александровское, то ли павловское) бюро с массой секретных колонок и ящичков, а классик детской поэзии купил оба книжных шкафа.

      Год спустя подруга прислала нам из Москвы вырезку из газеты, в которой было напечатано интервью с Сергеем Михалковым.

      «Какая красивая у вас обстановка, – сказал журналист, – сразу видно, что эти книжные шкафы живут в вашей семье не одно поколение».

      «Да нет, – ответил честный Михалков, – тут какие-то евреи уезжали в Израиль и продали эти шкафы за бесценок».

      Всё чистая правда, но мне почему-то было обидно до слез.

      Отступление: о Ленине

      …Когда папу арестовали, в доме, естественно, был обыск. Письма конфисковали, и дальнейшая судьба их была неизвестна. Но в 1990 году, приехав в Москву в качестве американской журналистки, я сделала попытку их найти и отправилась в Музей Ленина. А вдруг они там? Вдруг на стенде под стеклом я увижу стремительным ленинским почерком – «Милейший Филипп Романович!»? А рядом – круглым дедовским – «Милостивый государь Владимир Ильич!»?

      Я рыскала от стенда к стенду в поисках семейной переписки, увы, напрасно! Писем я не нашла. Зато близко познакомилась с принадлежащими основоположнику вещами. В частности, с пальто, простреленному Фаней Каплан. Красные вышитые звездочки на плече этого пальто означали ранения, белые – пуля не задела, только пальто порвала. Это черное пальто, заключенное в стеклянный шкаф, являлось предметом изучения октябрят, пионеров, комсомольцев, коммунистов и пенсионеров на протяжении семидесяти или более лет.

      Изучила я и картину художника Шматько, где Ленин рассказывает о плане ГОЭЛРО, и «роллс-ройс», который привез вождю из Англии тогдашний нарком внешней торговли Леонид Красин. Машина роскошная, но как-то противоречит коммунистическим принципам. А с другой стороны, что им в нормальной жизни не противоречит?

      Музей Ленина растрогал меня тем, что там за услуги не брали денег. Гардеробщица приняла мое пальто и протянула номерок. А я в ответ протянула рубль.

      – Ой, что вы! – испуганно вскрикнула она. – У нас всё бесплатно.

      Как приятно сознавать, что в этом продажном мире нарождающегося капитализма сохранился островок коммунизма, где каждому – бесплатно, по потребностям.

      После того как я изучила множество ленинских бюстов – мраморных, гипсовых, гранитных и бронзовых, полюбовалась Лениным, выполненным из цветного стекла, Лениным, вышитым крестиком на ковре, Лениным, вытканным на чем-то и из чего-то сотканным, нарисованным маслом, карандашом, гуашью и кровью, я подумала, что хотя музейные поиски писем оказались безрезультатными, это время не следует считать потраченным впустую. Короче, я решила продолжить мою «лениниану» и отправилась в Мавзолей. Между прочим, во второй раз.

      Впервые