Лиловая тетрадь. Первый дневник. Ольга Евгеньевна Шорина

ей о проделанной работе, и она говорит:

      – Правильно, не надо к таким заходить, ещё чего!

      И я иду штурмовать другой дом.

      В одной из квартир мне открыла какая-то забитая, запуганная женщина лет сорока пяти, с короткими русыми волосами и выпученными от дикого страха глазами, и на мою просьбу всё так же пришибленно покачала головой. А может, её сейчас гоняет пьяный муж или сын? В другой же мне отворил пенсионер либерального толка. Он подчёркнуто обречённо, как фашистскому оккупанту, согласился ответить на мои вопросы. Я зачитала, что он думает насчёт реформ, и он заявил:

      – Ну, раз начали, то нужно продолжать!

      Мимо нас сновали соседи, и либерал со всеми здоровался и жаловался, что его мучают, отрывают от дел и не дают покоя. Но вот и предпоследняя анкета убита!

      А Наталья Николаевна, словно политический апостол, всё ещё учила народ на рынке. Подробно рассказываю ей о «клиенте»:

      – Ну и дурак! – возмущается она.

      В последней на моём скорбном пути квартире открыла бабушка. Она впустила меня в прихожую. Сначала бабка честно пыталась ответить на вопросы, а потом сказала:

      – Поставьте везде «нет»!

      Женщина была высокого роста, полная, вернее, опухшая, с ещё чёрными (или же крашенными?) длинными волосами и выразительными, чёрными, как виноград или смородина, глазами. Хохлушка, наверное. Или еврейка. Она и сейчас красива. Дышала жительница очень тяжело.

      И вдруг как начнёт причитать! Она, Валентина Николаевна, инвалид второй группы по кардиологическому заболеванию. Пенсия маленькая, сыновья-военнослужащие зарплату не получают, и мальчик семи лет на день рождения без подарка!

      – Я бы пошла работать, – голосила Валентина Николаевна, – но кто меня, пенсионерку, возьмёт!

      – Так у меня другая беда! Мне все говорят, что мне не надо платить зарплату, потому что у меня родители работают!

      Тумблер на мозговой панели бабки тут же переключается:

      – А если бы родителей не было?!

      – Тогда не знаю.

      Я просто, как тот старик из пушкинской сказки, закинула невод. А кто здесь тина, трава морская и одна рыбка – не знаю. Но ничего золотого, это точно.

      А Наталья Николаевна всё ещё стояла на рынке. Я рассказала ей про последнюю встречу.

      – А что у неё? Лекарств нет? – оживляется она.

      Так я покончила с эти страшным партийным заданием. Обратно пошла пешком.

      Но времени, которое мне следовало убить, оставалось ещё достаточно. И я стала бродить по микрорайону Заречный.

      На Комсомольской улице, на покосившейся лавочке со спинкой, сидел грузный одышливый дедушка с тростью.

      – Это какой номер дома? – спросил он меня.

      – 7\3, – тут же ответила я.

      Я в своих скитаниях по городу уже всё выучила.

      – А дом № 6 – это там?

      – Да.

      – А Космодемьянская? Она выше или ниже?

      – Сбоку, снизу вверх.

      – Вот ведь – ни номеров тебе, ни черта!

      – Названия сзади дома есть.

      – А надо, чтобы везде было!

      – Но,