Анастасия. Загадка великой княжны. Питер Курт

что-либо заявить, утверждает, что у нее есть на это основание и если бы она захотела, то давно бы уже заговорила… Доктор может думать, что хочет; она ему ничего не скажет. На вопрос, бывают ли у нее галлюцинации и слышит ли она голоса, она ответила: “Вы не очень-то сведущи, доктор”. Она признает, что пыталась покончить с собой, но отказывается назвать причину или дать какие-нибудь объяснения».

      К врачам в Дальдорфе фройляйн Унбекант отнеслась с тем же смешанным чувством страха и презрения, которым отличалось ее поведение в Елизаветинской больнице. При одном виде белого халата она спряталась под одеяло, а когда ее убедили открыть лицо, врачи заметили, что она избегает встречаться с ними взглядом. Особенно странно было ее сопротивление первому физическому осмотру.

      Казалось, она страдала, когда врачи осматривали ее тело, и им скоро стало ясно почему: тело ее было покрыто шрамами («многочисленные рваные раны», гласил протокол осмотра). Врачи отметили еще одно: она не была девственницей. Для девушки, «не достигшей двадцатилетнего возраста», это было немаловажное обстоятельство, и врачи решили испробовать новый подход. Не послать ли им за ее «женихом»?

      Последовала бурная реакция: Nichts von alledem! (Ничего подобного!)

      Ну тогда в чем же дело? Как можно ей помочь, если она ничего не говорит?

      «Я больше ничего не скажу!»

      Но на следующий день фройляйн Унбекант сдалась и признала, что боится за свою жизнь: «Дает понять, что не хочет назвать себя, опасаясь преследования. Впечатление сдержанности, порожденной страхом. Больше страха, чем сдержанности».

      И так всё это продолжалось день за днем, постоянно и безрезультатно.

      Иногда врачам казалось, что они чего-то добились. Фройляйн Унбекант назвалась работницей? Это правда?

      Молчание. Кивок.

      А ее семья? Они тоже из рабочей среды? Может быть, она расскажет что-нибудь о своей семье?

      Хорошо. Ее родители умерли. Мать умерла «недавно». Братьев и сестер у нее нет. У нее вообще нет родных.

      Вообще никого?

      Никого.

      Она в этом уверена?

      Молчание.

      После еще двух месяцев этой игры в кошки-мышки врачи из Дальдорфа вызвали берлинских полицейских и сообщили им, что потерпели неудачу. Они попросили полицию предпринять серьезные усилия, чтобы установить личность этой женщины, и добавили, что сами они не в состоянии этого сделать. Таким образом, в начале июля фройляйн Унбекант вывели из палаты в холл, где у нее сняли отпечатки пальцев и сфотографировали. Увидев устремленные на нее объективы, она начала изо всех сил сопротивляться, «зажмурила глаза», и ее пришлось силой удержать на месте.

      Ее сфотографировали анфас и в профиль и отпустили в палату, всю в поту.

      Фотографии и отпечатки пальцев были разосланы в Штутгарт, Гамбург, Мюнхен, Дрезден – во все уголки Веймарской республики. Тем временем полиция наводила справки и поблизости. Все больницы и психиатрические клиники Берлина были обследованы на предмет выявления выписанных