Холодные звезды (сборник). Сергей Лукьяненко

даже не успел обрадоваться. Управляющая система прочла мои мысли и сочла их приказом. Здорово.

      – Первая! – крикнул я.

      Входите.

      – Наставник! – закричала Катти, когда я нырнул в открывшуюся дверь. – Наставник?

      Она бросилась к кабине, и я увидел ее лицо сквозь мутное стекло, почувствовал напряженный и уже понимающий взгляд.

      Потом снизу ударил голубой свет.

* * *

      Бег.

      Все, что мне осталось. Скрываться, прятаться, ускользать. Один человек – слишком мало, чтобы изменить мир.

      Место прощания. Освободите кабину.

      Я постоял секунду, прежде чем выйти. Сквозь стекло пробивался свет – неровный, мерцающий, багровый.

      В какую преисподнюю привела меня транспортная кабина?

      Шагнув в открывшуюся дверь, я замер.

      Темно. Здесь ночь – и почему-то кажется, что она здесь всегда. Жарко. И этот жар – такой же вечный, как и тьма. Воздух тяжелый и душный, наполненный запахом пепла.

      Тянул со спины слабый ветерок, но и он был горяч и вязок.

      Кабина стояла на краю огромной каменной чаши. Вначале мне показалось, что это жерло вулкана – снизу, с полукилометровой глубины, шло темно-красное лавовое свечение. Но черный камень был вылизан до зеркального блеска, до той правильности, к которой никогда не снисходит природа, но которая так нравится геометрам.

      Узкий уступ, шедший по краю чаши, был буквально утыкан транспортными кабинками. Каждые сто шагов… каждые пятьдесят метров – цилиндр темного стекла, едва угадываемый по сиреневым отблескам. Но очень, очень редко и далеко друг от друга стояли на каменном бортике люди. Расплывчатые силуэты – тени красного огня, бушующего далеко внизу.

      Как зачарованный я подошел к краю чаши. Никаких ограждений. Никаких световых указателей, силовых полей, бортиков, отделяющих каменный уступ от обрыва. Потрясающе. Геометры очень любят жизнь. Что может заставить их соорудить такое?

      Чаша черного камня с колеблющимся на дне озером темно-красного пламени, дрожащий воздух – отсюда исходит в темное, даже звезд лишенное небо столб горячего воздуха.

      Тишина – живая, высасывающая звуки, не просто отсутствие звука, а Тишина с большой буквы.

      Я ударил ногой по камню – звук утонул в тишине, жалкий и беспомощный.

      Я обернулся – кроме искристого контура кабины, ничего не было за спиной.

      Словно эта чаша, зачерпнувшая темного огня, стоит вне времени и пространства. Вне мира геометров. В вечной ночи.

      Для чего он создан, этот темный алтарь, в рациональном и правильном мире Родины?

      – Прощание… – шепнула ночь. Голос ниоткуда, именно голос, а не телепатический сигнал.

      Обернувшись к чаше – вовремя! – я увидел, как на мгновение возникла над каменным кратером, над красным пламенем, крошечная темная песчинка. Что-то слишком далекое, чтобы увидеть очертания человеческого тела…

      – Гарс Эньен, оператор киберсистем, прощание…

      Песчинка падала вниз, расцветая венчиком белого дыма. Огненного озера плоть не коснулась. Растворилась на полпути, ушла