«Пена дней» и другие истории. Борис Виан

не пишет, чем больна, но жалуется, что у нее ноет грудь, – ответила Ализа.

      – Хлоя такая красивая! Невозможно себе представить, что она захворала.

      – Ой, – прошептал Шик. – Смотрите, смотрите!..

      Часть застекленного потолка приоткрылась, и по периметру образовавшегося проема появились чьи-то головы. Оказывается, отважные поклонники Партра забрались на крышу и успешно провели задуманную операцию. Но на этих смельчаков наседали сзади такие же смельчаки, и, чтобы удержаться, первым смельчакам пришлось изо всех сил вцепиться в края рамы.

      – Их можно понять, – сказал Шик. – Лекция совершенно выдающаяся.

      Партр вышел из-за стола и продемонстрировал слушателям муляжи различных типов блевотины. Самая прекрасная из них – непереваренное яблоко в красном вине – имела огромный успех. Шум стоял такой, что даже за занавесом, там, где сидели Ализа, Исида и Шик, стало уже почти невозможно разговаривать.

      – Когда же они приезжают? – спросила Исида.

      – Завтра или послезавтра, – ответила Ализа.

      – Мы их так давно не видели!.. – сказала Исида.

      – Да, – подхватила Ализа, – со дня их свадьбы…

      – Что и говорить, свадьба удалась на славу! – воскликнула Исида.

      – Еще бы! – сказал Шик. – Ведь именно в тот вечер Николя проводил тебя домой…

      К счастью, в этот миг весь потолок обрушился, завалив зал, и это избавило Исиду от необходимости что-либо уточнять. Вихрем взметнулась битая штукатурка. Выбеленные известкой фигуры метались, спотыкались и падали среди обвалившихся кусков бетона, задыхаясь в ядовитом тяжелом облаке пыли, нависшем над обломками. Партр перестал читать, он хохотал от души и хлопал себя по ляжкам, радуясь, что столько людей втянуто в это светопреставление. Но все же и он поперхнулся пылью и ужасно закашлялся.

      Шик лихорадочно нажимал на кнопки аппарата. Из фонографа выбился какой-то зеленоватый всполох, шустро пополз по паркету и скрылся в щели. За ним – второй и третий. Шик вырубил ток как раз вовремя, чтобы не успела вылезти омерзительного вида многоножка.

      – Что я делаю! – воскликнул Шик. – Он вышел из строя. Микрофон забит пылью.

      Адское игрище в зале достигло своего апогея. Партр, дочитав лекцию, стал залпом пить воду прямо из графина. Он явно собрался уходить. Тогда Шик решился.

      – Я предложу ему выйти через заднюю дверь, – сказал он. – Уматывайте отсюда, я вас догоню.

      XXIX

      Николя остановился посреди коридора. Два солнца и в самом деле теперь не заливали его, как прежде. Желтые керамические плитки как-то потускнели, они словно подернулись легкой пеленой, и солнечные лучи, вместо того чтобы, разбиваясь, разлетаться во все стороны брызгами мельчайших металлических шариков, вяло лились на пол и растекались по нему бесформенными лужицами. Стены, изгрызенные солнечными зайчиками, уже не сверкали так ровно, как прежде.

      Впрочем, мышки, казалось, не были встревожены этими изменениями, не считая, правда, серой с черными усиками – ее удрученный вид сразу же поразил Николя,